Первым прыгнул Боромир, с размаху врубился в плотные колючие заросли, шипя и вполголоса ругаясь. Пока спутники присоединились к нему, Непоседа схватился за меч и успел выкосить небольшую полянку.

    Медленно двинулись вперед, расчищая дорогу. Солнце висело прямо над головами и заливало овраг резким безжалостным светом. Скоро нашелся и вход в пещеру – две гранитные глыбы, вросшие в одну из стен, да узкая щель между ними. Чертополох у входа разросся особенно буйно, выше людей. Когда его выкорчевали, взорам открылся темный лаз куда-то под землю; на камне у входа виднелся искусный барельеф: черт, полуприсев и чуть склонив рогатую голову набок, сжимал в руке длинный, несомненно рубиновый меч. С кем он дрался, можно было лишь догадываться.

    В кривой трещине у входа неровно торчал старый полуобуглившийся факел и некоторое время потратили, зажигая его.

    Наконец огонек заплясал на смолистом дереве. Боромир кивком подозвал Яра, Вишену, обнажил меч и собрался первым войти в пещеру, но его задержал Тарус, сжимающий в опущенной руке факел.

    – Стой, Боромир! Первым – огонь!

    Непоседа пропустил его и чародей медленно скрылся в расщелине. За ним след в след ступал Боромир. Вишена подтолкнул Яра, чтобы не шел последним, тоже обнажил меч, и ушел вглубь.

    Впереди пылал факел, но даже в его свете ясно виднелись горящие зеленые точки волшебных изумрудов.

    Ход змеился в каменной толще, узкий и длинный. Наверху, в овраге, камня никто не видел, только глину, здесь же они попали в настоящее гранитное царство.

    Наконец ход втек в небольшую овальную пещеру. На стенах Тарус приметил несколько факелов и немедля зажег их; сразу стало светлее.

    В центре пещеры, на длинных тускло-серебристых цепях свешивалась с потолка массивная гранитная плита, отполированная до блеска; на ней стоял небольшой плоский ларчик, вырезанный из крупного синеватого самоцвета. Маленький и неприметный, он терялся на гладкой и обширной поверхности плиты.

    А рядом, на полу, в драных полуистлевших одеждах, скорчились четыре человеческих скелета и один чужой, жуткий, незнакомый. Что это было за существо, не смог определить даже всезнайка-Тарус.

    Изумруды мечей продолжали беззвучную песнь зеленых искр и горели теперь еще ярче, чем у входа.

    Яр храбро потянулся к ларцу, но Тарус мгновенно поймал его за шиворот.

    – Куда? К ним хочешь? – указал он на скелеты. Яра передернуло.

    Тарус долго рассматривал ларчик, потом щелкнул пальцами:

    – Кинжалы!

    Яр полез в сумку. Рубиновые клинки вновь соединились в короткий меч, но, послушные прикосновению магического перстня, тут же распались. Тарус аккуратно, словно боялся обжечься, взял один кинжал и склонился над ларцом. Рубин на гарде тотчас вспыхнул и, вторя ему, усилили свечение изумруды на мечах. Чародей отшатнулся и попятился. Что-то ему мешало. Он потряс головой, вытянув вперед руку без кинжала.

    – Яр! Ну-ка, ты! Видишь вон те углубления по углам ларца? Вложи в них по кинжалу. Да потише, без спешки!

    Яр мягко, по-кошачьи, подобрался к плите.

    – Цепей и камня не касайся! – предупредил Тарус. Тем временем Яр изловчился, один из кинжалов скользнул, куда полагалось, войдя по самую гарду и рубин чуть заметно ожил. В глубине его заструилось что-то похожее на слабый свет. Цепь на этом же углу плиты, глухо звякнув, разорвалась посредине, но плита даже не шелохнулась. Второй кинжал занял свое место и свечение рубинов стало более ярким.