Барельеф у расщелины изменился. Черт словно отпрянул назад, испуганно вытянул руки перед собой; знакомого меча в его руках больше не было.

    – Эй! Глядите! – крикнул Вишена остальным.

    Тарус впился глазами в барельеф. Боромир, стоящий рядом хмуро оглядел камень и тихо, сквозь зубы, процедил:

    – Жуткое место… Уйти бы…

    Люди застыли перед ходом, разглядывая ожившую скалу и гадая, что же это может значить.

    Голос, раздавшийся сверху, застал всех врасплох.

    – Чего всполошились?

    Вверху, на обрыве, опираясь на длинный резной посох, стоял давешний седой старик и ветер точно так же, как и вчера, шевелил его длинную белесую бороду.

    – Кто ты, старче? – крикнул резко Тарус. – Как твое имя?

    Старец поднял руку:

    – Удачи вам, храбры! Добудьте Книги!

    Он на секунду умолк, словно размышлял.

    – А имя мое – Базун!

    Старик не двинулся и не ушел. Он просто растворился на фоне прозрачной небесной голубизны.

    Вдалеке закричала чайка.

    8. ПУСТЫНЯ И СКАЛЫ

    Солнце неподвижно застыло прямо над головами путников и жгло так, словно хотело выпить всю, до последней капли, влагу из их изнуренных тел. Сухая каменистая почва стелилась под ноги и каждый шаг поднимал в раскаленный воздух небольшое облачко пыли.

    Никто не заметил перехода – еще в лесу начали попадаться небольшие, лишенные растительности проплешины. Постепенно их становилось все больше, и, вот, они уже весь день шагают по жаркой непонятной пустыне, а солнце и не думает садиться: висит себе в зените и печет, и печет, и печет… Так, что пот заливает глаза и даже мысли цепенеют и размягчаются. И что плохо, они давно не встречали воды. Последний раз пили из ручейка в лесу, когда Боромир устраивал отряду привал.

    Невесел Боромир-Непоседа, тяжкие думы одолевают вожака лойдян. И Тарус стал мрачнее тучи, насупился, втянул голову в плечи, уныло плетется рядом с Боромиром. Видать, плохи дела…

    Вишена облизал пересохшие губы и покосился вправо – рядом мерно вышагивал Славута-дрегович. Куртку он давно снял, мускулистое лоснящееся тело влажно поблескивало. Вишена знал, что выглядит так же. Отряд страдал от жары и все сбросили лишнюю одежду.

    Пустыня. Откуда она здесь, в лесном краю? Вишена испытал похожее чувство недоумения и подвоха, когда нечисть водила его в Черном. Идешь, не останавливаясь, целый день, а получается, что топчешься на месте, кружишь по одним и тем же дубравам да перелескам. А после забредаешь совсем в другую сторону, к чертям на кулички.

    Рыжие потрескавшиеся валуны слегка разбавляли монотонность пейзажа. То и дело их скопления попадались на пути. И крупные глыбы, в рост человека, и совсем небольшие, просто россыпь камней. Иногда приходилось их обходить.

    И мертво вокруг. Никого. Только однажды видели в белесом от жары небе крупного и одинокого орла-падальщика. Да шныряют среди камней коричневые мерзкие сколопендры.

    – Боромир! Тарус! Стойте!

    Вишена очнулся от невеселых дум и встрепенулся. Все стали, только Боград бегом спешил к вожакам.

    – Что такое? – спросил Боромир.

    Боград, слегка запыхавшись, подбежал.

    – Вода.