– Что ты видишь?

– Дело не в том, что я вижу. А в том, какой чувствую запах. – Вместо того чтобы просить его уточнить, она обдумала все факты и рискнула высказать предположение.

– В его крови было какое то успокоительное. – Последнего было более чем достаточно, хотя аромат был разбавлен дождём. Дмитрий отрывисто кивнул.

– Это не действие, совершенное в бездумной ярости, а спокойное, холодное, расчётливое. – Его взгляд задержался на Джиане. – Прими во внимание тот факт, что, несмотря на «сотрудничество», она не упоминала о водопропускной трубе, которая обеспечивает скрытый доступ к собственности.

– Материнский инстинкт защиты превзошёл рациональное мышление, – сказала она, играя адвоката дьявола. – Что касается успокоительного, возможно, она лжёт, и он не только сказал или сделал что то, чего она не могла принять, но и отлично её отделал. Травмированная, она подсыпала что то в его напиток, подождала, пока он потеряет ориентацию, ослабеет, а затем сделала это. Эймос легко мог прийти в эту часть поместья, даже будучи под действием наркотиков и не совсем в здравом уме. Это произошло менее чем в ста ярдах от дома, и поскольку охранник у входной двери был в отключке, а остальные разбросаны по периметру, никто не мог опровергнуть эту версию событий.

– Правдоподобно. – Взгляд Дмитрия задержался на куче органов, которые всё ещё были розовыми – свидетельство, означающее, что Эймос выздоровеет, если у него есть постоянный запас свежей крови и место, где можно спрятаться. – За исключением того, – продолжил Дмитрий, прерывая мысли Хонор, – что бы здесь ни произошло, это не просто казнь.

Она снова посмотрела на сцену, сознательно отбросив впечатление о Джиане как о любящей матери, доведённой до грани, и сосредоточилась только на фактах. Один из которых – на это всё потребовалось время. Много времени. Потому что органы… были удалены с аккуратной точностью, лежали аккуратной кучкой. Сердце Хонор похолодело от осознания этого, она собиралась повернуться к Дмитрию, когда увидела разорванный и окровавленный кусок ткани, отброшенный на пару футов в сторону.

– У него был кляп во рту. – И, судя по почти чёрному цвету крови, застрявшей в складках, куда не проник дождь, он прокусил себе язык и, вероятно, разодрал губы. Земля, где он был прикован, пропитана таким количеством крови, что казалась более влажной, чем окружающая местность, бледно розовая роса блестела на хризантемах, свисающих со сломанных стеблей. Вывод был непростым, но его нужно произнести. – Ей понравилось.

– Все признаки этого. – Повернувшись, Дмитрий – изящная тень в чёрных джинсах, ботинках и чёрной футболке, которые натянул во время короткой остановки в Башне, подошёл к Джиане. Хонор заставила себя последовать за ним, хотя её мучила мысль о матери, получающей удовольствие от убийства собственного ребёнка, независимо от того, какое зло причинил ребёнок. Это что то, что ей просто трудно понять, материнский инстинкт в ней обладал ошеломляющей силой… хотя собственных детей у неё не было.

Тряхнув головой, проясняя её, Хонор остановилась рядом с Дмитрием, который смотрел на, явно измученную, Джиану.

– Ты слишком умна, Джиана, – сказал он мурлыкающе, от чего у Хонор похолодело в душе. Джиана продолжала раскачиваться взад вперёд, изодранная ночная рубашка прилипла к стройному телу, синяки на лице стали болезненно жёлто зелёными по мере того, как она заживала. В одной руке она сжимала зазубренный клинок, покрытый коркой засохшей крови, которая не смывалась дождём. Молниеносным движением, которого Хонор не ожидала, Дмитрий вытащил из ботинка острый как бритва нож и сделал вид, что собирается отрезать Джиане голову. Женщина вампир подскочила и в мгновение ока приняла оборонительную позу, метнув кинжал в Дмитрия.