«Я вижу тебя. Я обследовал дом – тихо, но невозможно узнать, внутри ли Каллистос».

«Даже если его сейчас там нет, рано или поздно он вернётся в логово».

Прервав мысленный контакт, он передал слова Иллиума Хонор. Она кивнула, прижимая пистолет, который выбрала в качестве основного оружия. Он предпочёл клинок. Ятаган, который он носил, старый фаворит, и он часто выставлялся в доме Рафаэля в Убежище – но в последний раз, когда был в ангельской больнице, Дмитрий почувствовал побуждение снять его и привезти в Нью Йорк.

– Что означают руны на твоём клинке, – спросила Хонор, когда они продолжали идти сквозь густую тишину леса, единственным звуком был шелест листьев.

– Ты должна знать, – сказал он с провокационной улыбкой. – Другая ведьма нанесла их на клинок для меня. – Взгляд зелёных глаз, такой же острый, как сверкающее лезвие его ятагана.

– Осторожнее, или я могу решить превратить тебя в жабу. – Чёрт бы всё побрал. Обхватив Хонор сзади за шею, он притянул её к себе для поцелуя, которого хотел уже несколько часов. Долгое томное сплетение языков, он предавался поцелую, пока Хонор не задрожала, а её губы не стали припухшими.

– После того, как всё закончится, – сказала она, касаясь пальцами влажных от поцелуя губ, – думаю, я хочу провести месяц с тобой в спальне.

Дмитрий улыбнулся.

– Это можно устроить. – Игры, в которые он хотел играть с Хонор, были за гранью декадентства, за гранью греха. – Дом уже близко.

– Ясно, – прошептала Хонор всего две минуты спустя. Спрятанный среди, казалось, тысяч клёнов, дрожащих на ночном ветру, дом был уединённым и отгороженным от внешнего мира. Хотя они были ещё далеко, Хонор убедилась, что дом точно отражал общую архитектуру. Несмотря на безмятежную обстановку, на сказку или на элегантное убежище не походило. Хонор это напоминало неуклюжее чудовище и памятник готическому излишеству. Две скалящиеся горгульи охраняли ступеньки чёрного входа. Судя по тому, что Хонор могла разглядеть в темноте, это только начало – она была почти уверена, что на крыше ещё больше горгулий, в том числе гигантское существо, похожее на летучую мышь, силуэт которого вырисовывался на фоне чёрного, как смоль, неба.

Плющ, покрывавший большую часть здания, усиливал впечатление разлагающейся угрозы, как и разбросанные по земле листья. Как будто за десятилетия скопилось множество лесных обломков, и теперь земля была потеряна навсегда.

Шагая по листьям – мягким в это время года, скорее скрывающим, чем выдающим шаги, – Хонор держала пистолет в руке, когда Дмитрий, чья походка была уверенной и бесшумной, как у охотящегося кота, прорезал темноту ночи клинком.

Хонор коснулась его руки, когда они достигли нижней ступеньки, ведущей на узкое крыльцо, и указала.

– Смотри. – Центральную часть каменных ступеней не покрывали ни плющ, ни мох, будто ими пользовались, и часто.

Когда она наклонилась и осторожно включила фонарик, прикрывая луч ладонью, смогла различить едва заметную дорожку среди органического вещества, покрывавшего то, что, возможно, когда то было ухоженной лужайкой.

Хонор быстро кивнула Дмитрию, прежде чем выключила фонарик, и они медленно и бесшумно поднялись по ступенькам к задней двери чудовищного дома. Дмитрий наклонил голову. Было странно – в каком то удивительном смысле – как прекрасно она его понимала. Наклонившись, она подкралась к ближайшему окну. За ним ничего не было видно, но она продолжала идти, проверяя окно за окном. За ними она видела лишь тьму. Поскольку дом был огромным, это ничего не значило, но Хонор повернулась и выпрямилась, чтобы покачать головой Дмитрию, прежде чем пройти мимо и проверить другую сторону. А Дмитрий – молчаливый, опасный хищник, почти неотличимый от ночи – стоял на страже у двери.