«Почему ты больше не спрашивал меня о Фаваши?»  – спросил он ангела, которого видел приближающимся к Башне, характерный размах его крыльев, золотые нити яркие даже в тусклом свете.

Ответ Рафаэля был жестоко честным.

«Не похоже, что ты хотел бы это обсуждать».

«Ты мог бы, по крайней мере, назвать меня дураком,  – сказал он, когда Рафаэль приземлился на балконе снаружи, – вбив в меня немного здравого смысла».

– В этом не было необходимости, – сказал Рафаэль, входя в комнату и складывая крылья за спиной. – Фаваши – хороший выбор пары для человека твоей силы. – Фаваши никогда не хотела иметь пару.

– Если я хотел превратиться в её личную угрозу.

– А в итоге, стал моей. – Он слабо улыбнулся.

– Это просто бонус. – Пока он говорил, понял, что в Рафаэле изменилось нечто большее, чем просто крылья. Архангел был его другом на протяжении веков, но за последние двести лет стал очень, очень далёким существом.

Дмитрий на самом деле не обратил внимания на трансформацию, потому что был на том же пути. Но теперь голубизна глаз Рафаэля была тронута юмором, и он заговорил с Дмитрием так, как они когда то разговаривали на поле вдали от цивилизации, два очень разных человека, которые нашли общий язык.

– Она приходила сюда, пока тебя не было, – сказал он, озвучивая замеченную разницу в Рафаэле, и реагируя на неё.

– Поскольку она не ранена и не мертва, я понимаю, ты взял себя в руки.

– Без труда. – Правда в том, что, хотя гордость оказалась задета тем, как Фаваши сыграла на его гневе, по отношению к ней Дмитрий всегда был холодным.

Если бы Хонор сделала что нибудь подобное, – солгала бы ему о любви с таким милым лицом, – не было бы холода, только самая смертоносная из кровавых яростей.

Шелест крыльев.

– Если мы начали задавать вопросы, – сказал Рафаэль, – у меня есть что узнать. Почему ты никогда не винил меня за интерес Исис к тебе?

– Потому что, – сказал Дмитрий, – безумие Исис было только её. И если нужно заплатить какую то епитимью, ты сделал это в той комнате под крепостью. – Прикованный к стене напротив, Рафаэль был вынужден наблюдать за насилием по отношению к Дмитрию, быть свидетелем других зверств Исис, слушать душераздирающий крики, когда Исис шептала о том, что сделала с Ингрид и Катериной. И Рафаэль – молчаливый страж – был там в конце, когда Дмитрий держал крошечное тельце своего сына на руках и плакал до тех пор, пока внутри не осталось слёз, и стал пустым человеком. – Я думал, что умер в той комнате, – сказал он, сжимая кулаки при воспоминании о том, какими хрупкими были кости Миши, как легко было их сломать. Архангел долгое время ничего не говорил. Но когда открыл рот, слова не были ожидаемыми.

– И я так думал.

Дмитрий встретился взглядом с этими безжалостными голубыми глазами.

– Тогда зачем заставлять мертвеца ходить?

– Возможно, я знал, кем ты однажды станешь. – Холодный ответ архангела. – «Или, возможно, потому, что не только ты дал клятву в том ужасном месте».

Дмитрий запустил руку в волосы.

– Стоит посмеяться надо мной, Рафаэль. Я предупреждал тебя не связываться с охотницей, но нахожусь примерно в таком же положении. – Хонор становилась слишком важной, принуждение было не только сексуальным, не только физическим.

– Это не сложно, – отметил Рафаэль.

– Иметь при себе охотника. – Но она была не просто охотницей. Она женщина, которая пробудила воспоминания о жизни, которую он потерял вечность назад.

Смех Ингрид… Прошло очень, очень много времени с момента, как он слышал его в последний раз, но когда Хонор засмеялась, ему показалось, что он почти может протянуть руку и коснуться своей жены.