Смех Ингрид… Прошло очень, очень много времени с момента, как он слышал его в последний раз, но когда Хонор засмеялась, ему показалось, что он почти может протянуть руку и коснуться своей жены. Странное безумие, с которым у него не было желания бороться – сердце болело от потребности, которая пережила бессмертие, пережила все его пороки, пережила его собственную волю.

– Ты делал анализ её крови? – Вопрос Рафаэля был прагматичным. – Образец должно быть легко достать, учитывая, что Гильдия хранит единицы запасной крови всех своих охотников.

Игнорируя боль в груди, Дмитрий взглянул на архангела.

– Ты так уверен? – Рафаэль не ответил, потому что ответа не требовалось. Они бы не стояли здесь и не вели этот разговор, если бы Хонор не была важна.

– Я бы не хотел, – сказал он вместо этого, – чтобы ты потерял ещё одного смертного.

– Иногда выбора нет. – Он подумал об Иллиуме. Ангела по прежнему тянуло к смертным, хотя он потерял человеческую женщину, которую любил, увидев, как она вышла замуж за другого мужчину. Синекрылый ангел присматривал за её семьёй, пока та женщина не умерла, а затем он присматривал за её детьми и детьми её детей… Пока они не разбрелись по всему миру, и маленькая горная деревушка, где родилась его любовь, не перестала существовать. Выбор есть всегда.

– Нет, Рафаэль, – сказал Дмитрий в ответ на ледяной тон в его голове.

– Я был рядом с тобой веками, но если прикоснёшься к ней, это будет стоить моей верности.

«И я сделаю всё возможное, чтобы убить тебя».

В нечеловеческих глубинах этих глаз, которые видели, как прошло тысячелетие и более, появился намёк на какие то безымянные эмоции

– Значит, она не только важна. Она твоя.

Подойдя ближе к стеклу, он уставился на город, начинающий ярко сиять серебром в лучах рассвета.

– Я не знаю, кто она. – Но она подходит. Он взял её кровь и сделал тест несколько дней назад, движимый непостижимой потребностью. Токсин, который превратит смертную в вампира, не свёл бы её с ума и не оставил бы Хонор разбитой оболочкой очаровательной, неотразимой женщины, которой она была сегодня.

«Ты ведь знаешь, тебе нужно только спросить».

«Для твоего избранного контракта не будет. Я знаю».

Они с Рафаэлем сражались на протяжении веков и сорились, но были связаны узами настолько глубокими, что те держались, даже с возрастом и потери человечности.

«Проблема в том, что, я думаю, меньше всего Хонор хотела бы стать вампиром».

Ещё одно молчание между мужчинами, которые знали друг друга так долго, чтобы не боялись. Дмитрий нарушил молчание.

– Что сказал Наасир? – Вампир, один из Семёрки, в настоящее время находился в недавно восставшем городе Аманат, некогда драгоценном камне в короне архангела Калианны, а теперь её доме.

– Что моя мать относится к нему как к любимому домашнему животному. – В тоне Рафаэля сквозило мрачное веселье, смешанное с чем то более опасным.

– Похоже, она поняла, кто он.

– Это не секрет. – Хотя происхождение и способности Наасира широко известны узкому кругу.

– По крайней мере, она приняла его. – Предоставляя им постоянный поток информации от Аманата без присутствия Рафаэля.

– А ангел, которого Джейсон оставил вместо себя?

– Калианна игнорирует Изабель, что хорошо. – Крылья архангела заблестели в первых лучах солнца. – Ты всегда был моим клинком, Дмитрий. Скажи – должен ли я был убить её? – Дмитрий встретился взглядом с нечеловеческой синевой его глаз. Между ним и Рафаэлем были столетия дружбы и боли.

– Возможно, – сказал он, думая о женщине с хриплым смехом и улыбкой, которая преследовала его в воспоминаниях, – существует второй шанс.