Делианн застыл, пошатываясь. Его захлестнул поток тоски и боли, бившийся под сердцем, – на мгновение забытые, они вернулись с новой силой.

– Как.. кто?…

– У меня много имен. Перворожденные зовут меня Эйялларанн.

Ее Оболочка окутала его, окружила, затянула коконом. На полсекунды он расслабился…

…И вошел в ее разум.

А она затопила его; вмиг его разум переполнился, перешел за грань боли, а она лилась еще и еще, бесконечно, как будто жестокий великан решил споить дерзкому целое море. От криков орла над Кхриловым Седлом до медленных движений мечущего икру тритона в грязи Теранской дельты, от скрипа старых ветвей на ветру в глубине пущи Ларрикаал до журчания ручья, омывающего мшистые камни ниже Общинного пляжа Анханы, – река хлынула в него, грозя расколоть череп, разбрызгать дымящиеся комки мозгов по комнате…

– Довольно, – промолвила она, и поток оборвался так, будто перед лицом Делианна захлопнули дверь. – Будь осторожней, Крис. Таким, как ты, опасно касаться всего, что встретишь.

Делианн отступил на шаг, задыхаясь, закрыл руками лицо. Безумное кружение стен постепенно замедлялось. Неспешно, почтительно он опустился на колени.

– Прости, госпожа, – смиренно промолвил он на языке перворожденных, склонив голову. – Я не признал тебя.

– Твое почтение выдает людские корни, – церемонно ответила она на том же наречии. – Перворожденные не преклоняют предо мною колен; по обычаю меня должно приветствовать поцелуем, ибо я суть твоя матерь, твоя сестра и твое дитя.

Поднявшись, Делианн обнял ее; как странно – она оказалась ниже его ростом и хрупкой, словно тростинка.

– Чего ты хочешь от меня? – спросил он.

– Не поддавайся отчаянию, – ответила богиня. – Через несколько дней по городу и по всей стране прокатится новая хворь, и те, кого она коснется, смогут не опасаться ВРИЧ.

– Не понимаю!

– Так я справлюсь с чумой. Новая зараза подарит иммунитет к старой.

– Это в твоих силах?

– О да. Поэтому не оставляй надежды.

– Надежды? – медленно повторил он. – Иммунитет… о сердечная жила! Кайрендал ! Кайрендал, стой!

Он метнулся в соседнюю комнату.

Зрелище, представшее его глазам, могло быть концом веселой пьянки – когда бесчувственные тела валяются по кроватям и креслам в забытьи, почти как во сне…

Зак устроился в тяжелом кресле, пристроив на груди бороду. Пишу прилег на кровать, мирно сложив руки на груди. Туп свернулась клубочком на думке, брошенной на туалетный столик.

Только Кайрендал валялась на коврике у кровати, точно сломанная кукла. Делианн опустился на колени рядом с ней. В падении она подвернула длинные тонкие голени; если бы ей суждено было встать, было бы, наверное, больно…

Делианн погладил неубранные серебряные волосы.

– Если бы ты только не поторопилась… – прошептал он.

Спальню озарило нежное мерцание заходящей луны. За спиной Делианна стояла богиня.

– Она боялась, – пробормотал он, рассеяно поглаживая Кайрендал по голове. Голос его был пуст, как разоренная могила. – Все они боялись. Но она знала, что ее ждет. Не могла перенести такой гибели и не могла смотреть, как мучаются они…

– Как ты думаешь, захотела бы она жить, если бы смогла?

– Я… Что?… – Делианн обернулся. Глаза его полыхнули внезапной надеждой. – Ты спрашиваешь меня?!

– Те, кто еще жив, не нуждаются в милосердной смерти, – промолвила богиня.