Вера спокойно и молча сидела рядом с Эвери в салоне «кадиллака». Истерика, начавшаяся при расставании с Майклсоном, прошла почти сразу после взлета. Эвери оценила столь необычное для девочки шести лет самообладание и решила, что кровь себя покажет в конце концов. Дитя, без сомнения, из рода Шенксов.

– Я буду звать тебя Верой, – наставляла ее Эвери, – а ты будешь обращаться ко мне «гран-маман». Мы вместе летим в Бостон, где ты будешь жить в приличном доме, с приличными слугами, и ходить в школу, подобающую молодым бизнесменам. Ты меня понимаешь?

Вера глянула на нее огромными, но совсем не испуганными глазами:

– Да, гран-маман.

Она повторила даже легкую гнусавость старинного французского прононса. Такое необыкновенно способное дитя… Но Эвери по привычке, выработанной годами, сохранила на лице суровую маску. Не следует проявлять телячьи нежности или слабость.

– Ты, – снизошла она, – очень хорошо воспитана.

– Спасибо, гран-маман.

Эвери отвернулась к окну, изумляясь про себя, как мог кастовый подонок вроде Майклсона вырастить хотя бы относительно цивилизованного ребенка.

– Гран-маман!

– Да?

– А кто такая «манда кислорожая ?»

Эвери зажмурила один глаз, будто раскусила невозможно кислую таблетку, и стиснула на миг зубых. Потом тонкие, почти невидимые губы скривились в почти-улыбке.

– Наверное, это я, – призналась она. – Дай руку.

Вера подчинилась, и Эвери взяла ее за ладошку.

– Это неподходящие слова для юных леди из деловой касты, – сообщила она и больно щелкнула девочку по запястью двумя пальцами.

В глазах Веры блеснули слезы. Девочка прикусила губу и всхлипнула, будто собиралась разрыдаться, но передумала.

– Не надо меня бить.

– А еще юным леди из деловой касты не подобает поучать своих бабушек.

– Ты меня больше не бей, – серьезно предупредила Вера. – Мама хочет, чтобы я себя хорошо вела при тебе. Велела хорошо себя вести, пока папа за мной не придет. Во всем тебя слушаться. Но если ты меня побьешь, она тебе сделает плохо.

Вот так. Первое явное свидетельство, возможно, неизлечимой травмы, нанесенной ребенку безответственными воспитателями. Эвери тихонько вздохнула и кивнула.

– Во-первых, – менторски произнесла она, – человек, которого ты называешь папой, тебе не отец. Он – если он вообще имеет к тебе юридически какое-то отношение, в чем можно усомниться, – твой отчим.

– Я знаю, – отмахнулась Вера. – Ты думала, что это большой секрет? Я об этом все знаю.

– Да? – Во рту у Эвери снова стало кисло. Она втайне тешила себя мечтами сообщить ребенку о его истинном происхождении, объяснив, как Майклсон убил ее настоящего отца.

– Конечно. У мамы от меня нет секретов. Не бывает.

– Хорошо. В любом случае, человек, которого ты называешь папой, за тобой не придет, – продолжала Эвери. – Собственно говоря, ты с ним больше не увидишься, разве что в суде или, быть может, в сети. Не жди его и не будешь разочарована. Твоя мать вступила с ним в сговор, чтобы лишить тебя наследственных прав. Поэтому ее желания и намерения в данном случае не играют роли. От своих родительских прав она отказалась. Ты понимаешь? Они хотели причинить тебе вред. Они тебя не любят.