– Ты будешь со мной о морали спорить? Ты? Да ты единственный сукин сын из всех, кого я знаю, кто больше моего перекрошил народу! – процедил Хэри. – Что с телом ?

– Да-да. – Тан’элКот встретил его яростный взгляд спокойно. – Вскоре я понял, что это не твоих рук дело. Ты – воплощенная катастрофа эпических масштабов; подобная мелочная подлая мстительность не в твоей натуре.

– Я крысиной жопы не дам, чтобы узнать, почему ты так решил. Я сам знаю, что это не я! КТО?!

– Это не главный вопрос. Воры, охранники Студии, действовали по приказу сверху. Кто отдал приказ, не столь существенно – это всего лишь деталь. Главный вопрос: для чего им понадобилось тело?

Хэри стиснул зубы, подавляя желание по второму разу сломать ублюдку нос.

– Тан’элКот, – выдавил он, – я даже в лучшие дни не отличался терпением. Сегодня у меня не лучший день. Харе вилять!

– Ладно. – Он воздвигся над Хэри черной тенью в безжалостном свете аварийных ламп. – Я могу сказать тебе совершенно точно, зачем Студии чучело Берна.

– Надеюсь, блин!

– С его помощью они хотят погубить Пэллес Рил.

Глядя снизу вверх на исчерченное тенями лицо Тан’элКота, Хэри почувствовал себя так, словно сила, как вода, вытекала из коленей через краны в пятках.

– Не понимаю, – признался он глухо.

– На мой взгляд, это очевидно. – Тан’элКот двинулся прочь, направляясь через зал Кейна в свои апартаменты. – Студия украла Берна. Пэллес Рил – единственная, кто стоит на пути планов Студии в отношении моего мира. – Голос его гулко отзывался в каменных стенах. – Берн был величайшим фехтовальщиком своей эпохи, а может, и всех эпох. Боевое мастерство, как любое умение, даже способность ходить и разговаривать, фиксируется на уровне рефлексов. Поднятый из могилы труп Берна будет обладать тем же мастерством, даже лишенный высших когнитивных способностей, ответственных за тактику. И, разумеется, вместе с ним они забрали Косалл.

Хэри застыл. При этих словах у него бешено заныла спина.

Диорама из восковых фигур в центре зала изображала тот самый миг семилетней давности на стадионе Победы под жарким полуденным солнцем Анханы. В вышине сплелись в божественном противоборстве фигуры Ма’элКота и Пэллес Рил. А в центре диорамы Кейн, сжимая в обеих руках по кинжалу, бросался на всеразрушительный меч, которым орудовал Берн.

Если бы в Кунсткамере осталось электричество, сцену подсвечивало бы белое сияние, излучаемое Пэллес Рил. Сейчас, в прорезанной тенями полумгле, диорама жила своей призрачной и жуткой жизнью. Мрак скрывал проволочные опоры. Какой-то миг Хэри, словно в дурманном бреду, не мог разобрать, стоит он перед сценой или летит в прыжке навстречу врагу…

…И вновь ощутил на миг зубами мучительную вибрацию, когда трепещущее лезвие Косалла рассекло, словно масло, его позвонки…

Хэри потер виски, будто хотел втереть немного смысла в перегретый мозг, и прорычал себе: «Соберись!»

– Поднятый труп?..

Тан’элКот остановился в дверях, вздохнув, словно разочарованный студентом профессор.

– Или я должен отковать каждое звено в этой цепи рассуждений? – промолвил он. – Тогда для убогих разумом: Пэллес Рил – Шамбарайя – суть богиня жизни. Никакая живая тварь не в силах подобраться к ней незамеченной, как бы ни пыталась. С другой стороны, если могучим волшебным клинком станет орудовать тварь неживая … Продолжать?

Лицо восковой статуи Берна ожило, омытое черными тенями. Стеклянные глаза сверкнули злобой и словно перевели взгляд с воскового Кейна на фигурку Пэллес Рил высоко над ним.