Столько боли…

Столько ненависти…

Все между нами разделяет, будто клинок, и все же мы сейчас вместе. У нас не осталось, в сущности, никого, кроме друг друга. Не с кем мне больше разделить эту минуту. Ни с кем другим я не мог бы просто сидеть и ждать, пропади оно все пропадом.

– Так тихо, – бормочу я. – Думаешь, все кончено?

Райте пожимает плечами и отворачивается.

Ага.

Я гляжу на меч. Боюсь коснуться его. Должно быть, я понял, для чего он здесь, уже когда клинок выпал из воздуха, чтобы упасть точно между нами.

Это прощается с нами Крис.

Когда я впервые увидал его в тренировочном зале, на нем была эта дурацкая маска безумного ученого, и я понял, что этот парень – живая беда. И как же мне было странно и горько, когда я вернулся на Землю после своего фримода и мне сказали, что Крис пропал…

Должно быть, тогда я истратил всю скорбь, потому что сейчас испытываю лишь благодарность. Только счастье оттого, что знал такого человека. Один Крис Хансен стоит херовой тучи Коллбергов и Марков Вило, горы Ламораков и королей Канта и прочей сраной мрази, обитающей в нашем болоте. Хотел бы я, чтобы Шенна с ним встретилась – по-настоящему, когда оба они еще были людьми. Думаю, он бы ей понравился.

Больше того: думаю, она бы восхищалась им.

Посижу тут еще немного. Буду рассказывать себе все истории о нем, что помню. Расскажу себе про его холодную отвагу, о том, как он мог встать стеной и делать что должно.

Вот так прощаюсь с ним я .

Самому себе расскажу? Вот еще.

– Райте! – говорю я вполголоса. – Давай я поведаю тебе одно сказание…

16

Тело Ма’элКота покоилось на берегу реки, обхватив колени руками, словно древний валун на лугу, обнаженный вековой эрозией. Социальный полицейский подступил к нему опасливо, неуверенный в своем положении на чужой земле.

– Стимулятор введен. Скоро она очнется, – проговорил он. – Но ненадолго.

– Знаю, – ответил слепой бог голосом великана.

– Она очень слаба, – предупредил офицер. – Нагрузка на сердце… не думаю, что она доживет до вечера.

Тело продолжало глядеть на воду.

– В лимузин.

Полицейский отошел. Слепой бог направил тело Ма’элКота за ним. На минуту оно остановилось, не сводя взгляда с невидимой Анханы. Та часть слепого бога, которой был Ма’элКот, могла видеть происходящее там глазами своих поклонников: лишь Возлюбленным Детям дозволялось служить в имперской армии.

– Задраить двери, – приказало оно наконец.

Силовой привод не работал; полицейскому пришлось вручную опускать крыло и запираться изнутри.

Часть слепого бога, которой был Ма’элКот, потянулась к силе своего божественного «я»: бестелесному образу, которому молились его поклонники. Вливая эту мощь в телесную оболочку, он телекинетически прикрепил себя к подстилающей осадочную равнину скале и наполнил мышцы силой.

– Ждите меня в машине, – промолвил он. Потом ухватил лимузин и швырнул в реку.

Лимузин – водонепроницаемый и сработанный из современных титановых сплавов – закачался на воде, точно пробка, и медленно поплыл вниз по течению. Великан мог столкнуть машину с берега одним усилием воли, но некоторые вещи, как правильно заметил когда-то Кейн, просто требуют, чтобы их делали вручную.

Мыслью устремившись к глине на речном берегу, Ма’элКот выдернул кусок весом в сотню килограммов и резцом воображения придал ему облик: невысокий мужчина, сложенный, точно боксер, худощавый, хотя и оплывший немного за последние годы – жирок на талии, намек на брыли – со взглядом пронзительным и холодным.