С такими мыслями Аля незаметно заснула.

Она проснулась от прикосновения чего-то холодного к плечу. В иллюминатор доносился легкий плеск — яхта вышла в море. Пахло солью, йодом и еще чем-то кисловатым.

Прохладное касание повторилось, словно ей на спину упала большая маслянистая капля. Аля повернулась и увидела прямо у своей подушки глубоко посаженные глаза Клауса. Впервые он был так близко и без очков. Его мокрая рука тихонько скользила по ее плечу и спине.

— Что это? — испуганно прошептала она.

— Это кефир, — так же шепотом ответил немец. — Ты еще не вспомнила?

Она вспомнила, едва только услышала его шепот. Как же он изменился, хотя прошло не так уж много лет! И она не узнала его, хотя когда-то они месяц провели бок о бок и лицом к лицу. Лицо, голос, акцент, манеры и повадки — теперь все было другим. Но все же немецкий миллионер герр Вандербильд оказался тем самым мальчиком, с которым в юности она отдыхала в Крыму. Он мазал ее обгоревшее тело кефиром и задыхался от любви, а она день за днем и ночь за ночью из чистой стервозности говорила ему «нет»…

Теперь сказать «нет» было невозможно. Его вообще мало интересовало, что она скажет. Никаких воспоминаний, откровений, упреков — машина, включенная на кнопку «секс». Он был с ней, пока не кончился завод, а потом ушел, предупредив, что завтрак подадут в кают-компанию. Аля долго стояла под душем, смывая со спины уже подсохшие кефирные разводы, и думала о том, как мог застенчивый студент — Коля, да, правильно, вот как его звали, потому-то и Клаус — превратиться в безжалостную акулу капитализма. И какая в этом ее заслуга — или вина?..

— Я уехал в Штаты и начал работать в хай-теке. Потом открыл фирму в Силиконовой долине, — ответил он за завтраком на ее робкий вопрос. — Но Америка мне не нравится — бестолковая, шумная страна. Я люблю Германию, там больше строгости и порядка. Поэтому я переехал туда, женился на Карле и взял ее фамилию. На мое счастье, она оказалась Вандербильд, а не Черномор.

Аля не решилась спросить, чем он занимается сейчас. И каким образом их отношения повлияют на контракт с Лешкой — он же вроде бы еще не подписан.

— Разумеется, сотрудничать с твоим мужем я не собираюсь, — продолжал Клаус. — Это был чистый блеф. Я не торгую автомобилями.

— Ты хотел заманить меня на яхту?

— Заманить? Кто вас заманивал, мадам? Разве ты сама не вертела передо мной хвостом, как ненормальная? Вернее, не передо мной, а перед моими деньгами.

— Я — хвостом?..

— Ты старалась, чтобы герр Антонов тебя приревновал, понимаю. Но ему плевать на тебя. Его волнует только его бизнес, и это правильный подход. Он добьется успеха и без моей помощи. Серьезный молодой человек. Скажи, его ты тоже подцепила где-нибудь на вечеринке, напившись в стельку?

Аля молчала, красная до ушей. Что ей тут делать? Наорать на этого фальшивого немца или с чувством собственного достоинства объяснить, что она не напивается в стельку? Что Рыжего она нигде не цепляла, у них любовь, и ему на нее совсем не плевать, совсем!

Но если не плевать — то почему муж так спокойно ее отпустил?..

— Сколько я здесь пробуду? — спросила Аля, вскинув голову, тоном плененной принцессы.

— Сколько дней мы жили в том вонючем Крыму и ты меня динамила? По-моему, тридцать.