— Отличный повод через полтора месяца прикончить Пожарского, — усмехнулся Турецкий.

— А я не делаю выводов, Александр Борисович. Это факты, против которых не попрешь. Эндерс Алексей Михайлович третьего мая в ресторане «Аристарх» на Воздвиженке учудил драку. Он пришел туда в сопровождении некоего Грибницкого — директора молодежной рок-группы «Рога и копыта». Сначала ему не понравилось поведение швейцара — дескать, сделал замечание, что вошедшие очень громко смеются. На что Эндерс ответствовал: «А у вас тут крематорий?», но рук пока не распускал. Потом его не устроило обслуживание, видимо, официант склонился не очень низко. За что и получил шлепок по уху. Подошел второй официант, чтобы урезонить посетителя. Он и этого треснул. Грибницкий сделал попытку восстановить мир и порядок, в результате был перевернут соседний столик, и гражданка Нидерландов получила локтем под дых. Местный вышибала отлучился на минутку и пропустил самое интересное. Случайные свидетели — из тех, что не пострадали — уверяли, что было весело. Почему взъярился Эндерс, история умалчивает. Сильно пьяным он не был. Когда официанты, сплотив ряды, попытались его удалить, он бился, как лев. Одному рассек губу, второму подпортил мужское достоинство. Заведению был нанесен урон. Грибницкий все же выволок своего приятеля на улицу. Работники ресторана вызвали милицию. Патруль приехал быстро и прибрал Эндерса, который в это время клеил дешевую проститутку в ближайшей подворотне. Его доставили в отделение, посадили в обезьянник, где он быстро нашел общий язык с тамошними проживальцами. Адвоката к дружку вызвал Грибницкий, и уже через несколько часов Эндерс вышел на свободу с нечистой совестью. Спасло его то, что он не избивал и не оскорблял при задержании работников милиции. Суд присудил ему выплатить штраф в размере девятнадцати тысяч семисот рублей. Странная какая-то сумма. Мнения пострадавших официантов никто не спрашивал, а пострадали они, к слову, не слабо…

— И вот спустя три недели… — утробным голосом начал Турецкий.

— На студию художника Кошкина в конце апреля наехала налоговая полиция. Выяснилось, что его ребята занимались левыми оформлениями, и деньги в госбюджет не поступали. Работник ФНС Винник имел с Кошкиным продолжительную беседу, по ходу которой тот выкручивался, как мог, отверг свою вину и переложил ее на некоего Максевича — бандита, филантропа и ценителя высоких искусств, которому на самом деле и принадлежит студия. С Максевича взятки гладки, неделей ранее суд приговорил его к четырем годам отбывания по статье за нанесение тяжких увечий и похищение человека, и отправил за сто первый километр. Попутно выяснилось, что студия дышит на ладан, в коллективе царят раздоры и склоки, гениальные шедевры не продаются, мелочные заказы приходится буквально выцарапывать, и для покрытия расходов Кошкину пришлось даже заложить свою квартиру на проспекте Мира.

— Широкое поле для инсинуаций, Олег Петрович, — подхватил Турецкий. — Либо Кошкина грохнули банкиры, мечтающие о хорошей квартире на проспекте Мира, либо Максевич с зоны выписал киллера, либо налоговикам все уже настолько осточертело, что они взяли процесс правосудия в свои натруженные руки.