– Откройте рот, сэр, – говорит она.

Делаю так, как она говорит, и рассматриваю её. Без маски я её не видел. Таллия прекрасна. Она мой ангел. Её белоснежная кожа сейчас покрыта румянцем ярости и злости из за того, что её обман раскрылся. Лицо в форме сердца и высокие скулы убивают меня от желания дотронуться до них.

– Высуньте язык.

– Хочешь посмотреть, насколько он длинный? Не волнуйся, он достаточно длинный, чтобы доставлять удовольствие, – ухмыляюсь я.

Щёки Таллии краснеют ещё сильнее.

– Каван, – предостерегает меня Киф.

– Нет, сэр, мне неинтересна длина вашего языка, меня интересует его цвет и налёт. А что до удовольствия, – Таллия на секунду переводит на меня острый взгляд, – то у мужчин и женщин разное понятие об этом. Так что могу поспорить, что умение двигать языком это не то, чем стоит гордиться.

– Я не могу его послушать, у меня нет стетоскопа, – произносит она, резко поворачивая голову к Кифу, и отпускает меня. Мне нравилось, когда Таллия молчала и шугалась меня. Выходит, что и это было ложью. Таллия явно не боится меня, и она не такая хрупкая и милая, какой была раньше.

– Я слышу хрип, когда он дышит. Это может быть повреждением лёгких или перелом носа. Помимо этого, у него сотрясение мозга.

Его зрачки слабо реагируют на свет. Я советую вызвать скорую и немедленно. Опасаюсь, что у него может начаться внутричерепное кровотечение. Это приведёт к смерти. У него вывихнуто плечо, но его легко вправить обратно. Больше меня волнует его голова, – чётко произносит Таллия.

– Да… да, я сейчас же вызову скорую помощь, – испуганно лепечет Киф, а затем смотрит на меня. – Ты едешь в больницу. Ты же не хочешь сдохнуть, да?

– Нет, у меня появились грандиозные планы, – улыбаюсь я. Чёрт, как болит голова. Киф красноречиво смотрит на меня, прежде чем выйти за дверь. Прекрасно.

– Сейчас я осмотрю вашу руку ещё раз, сэр. Постарайтесь не двигаться, – сухо произносит Таллия.

– Это будет крайне сложно, потому что мне очень хочется свернуть твою тонкую шейку, – шиплю я.

Таллия замирает, и на её лице дёргаются мускулы.

– Если вы так настроены ко всем людям, то не удивительно, что они желают вам смерти, – фыркает она.

Ауч, это было больно.

– Лживая стерва, – цежу я.

– Заносчивый мудак, – цокает она. Её пальцы пробегаются по моему плечу, и я с шумом втягиваю в себя воздух.

– Никуда ты не свалила. Просто от меня свалила, а я был довольно добр к тебе. Ты обманула меня. И ты разговариваешь. Ты сбежала от меня. Кинула меня. Думаешь, я прощу тебя за это?

Таллия шумно вздыхает и смотрит прямо мне в глаза. В её взгляде, на удивление, нет ни отвращения, ни ненависти, или чего то подобного, что я вижу зачастую.

– Мне жаль, – тихо произносит она. Резко она обхватывает моё плечо и дёргает его. Боль вспыхивает во всём моём теле, и я ору во всё горло.

– Всё… всё… всё прошло, – шепчет Таллия. Моя голова падает ей на плечо. Она удерживает меня на себе. Чёрт, это было охренительно больно. Вся рука теперь болит, но я могу двигать ей.

– Ты вкусно пахнешь, – шепчу, втягивая в себя аромат клубники и чего то ещё очень сладкого.

– Сейчас вам будет лучше, сэр. Я вправила плечо. Небольшое смещение, которому минимум два дня. Надеюсь, что хрящи не будут долго болеть. В госпитале вам наложат повязку. И вам придётся отказаться от боёв на некоторое время, – её голос равнодушен и даже холоден. Таллия поднимает мою голову и сажает меня ровнее.

В этот момент входит Киф и взволнованно смотрит на нас.

– Я вправила ему плечо, всё в порядке.