– Я вправила ему плечо, всё в порядке. Он просто не ожидал этого. И я заранее извинилась, – быстро произносит Таллия.

– Вау, и ты ещё жива. Надо же. Обычно Каван не любит, когда ему причиняют боль вне ринга. Он убивает за это. Сегодняшний парень был всмятку, когда его увозили отсюда, – усмехается Киф, а Таллия немного бледнеет.

Придурок, он совсем не помогает мне.

– Заткнись, – шиплю я.

– Я вызвал скорую помощь и объяснил им, как срочно мы в них нуждаемся. Они уже едут, – сообщает Киф.

– Хорошо. Больше я здесь ничем не могу помочь. Кровь из носа не останавливается, и это дурной знак. Врачебная помощь нужна немедленно, – произносит Таллия и показывает на своё плечо с пятнами крови.

– Надеюсь, что всё будет хорошо. У него была черепно мозговая травма около года назад. Ему пробили череп, но он жив. Ему было запрещено драться. В последний месяц его били по голове довольно часто, но он упрямый. Каван не идёт сам в больницу. Спасибо тебе за то, что согласилась осмотреть его. Он ненавидит врачей, – улыбается Киф.

И что я вижу дальше? Эта стерва расплывается в милой улыбке для него.

– Ради этого я и хочу стать врачом. Помогать упрямым пациентам. Но я бы сказала, что этот пациент не только упрям, но и слишком высокомерен. У него отсутствует понимание желаний других людей. Для него существуют только его желания, и он считает, что все хотят того же самого. Увы, врачи здесь не помогут, хотя есть психотерапевты. Вероятно, можно попробовать обратиться к ним.

Какого хрена?

– Затащить его к психотерапевту можно только в смирительной рубашке, – смеётся Киф.

– Тогда у вас есть шанс. Вряд ли в ближайшее время пациент сможет передвигаться сам. Ещё немного, и он отключится. Ему слишком больно.

– Я запомню, Таллия.

Мои кулаки сжимаются, когда я вижу похоть в глазах Кифа. А эта стерва продолжает ему улыбаться и даже флиртует с ним. А я? Я ещё здесь. Я всё вижу.

– И раз уж вы говорите обо мне так, словно я глухой, то запомните оба ещё одно, – рычу, спрыгивая с кушетки.

Выпрямляюсь, вынуждая Таллию повернуться в мою сторону, и теперь я возвышаюсь над ней. Вот оно. Страх появляется в её глазах.

– Я никогда не прощаю тех, кто кинул меня. А также не оставляю в покое своих жертв. Я вышел на охоту, и ни одна смирительная рубашка меня не остановит. Насколько я помню, ты должна мне, Таллия. – Медленно подхожу к ней. Чёрт, у меня кружится голова.

Боль искажает мою реальность, а картинка начинает дребезжать. Я отмахиваюсь от этого дерьма.

– Каван…

– Ты принадлежишь мне, Таллия, – обхватываю её подбородок пальцами и чувствую нежнейшую кожу. – Я не остановлюсь. Тебе следовало выйти замуж и, действительно, уехать в Польшу. Но раз ты ещё здесь, разговариваешь, ходишь и дышишь, то у меня есть сотня шансов для того, чтобы что то забрать у тебя снова. Как ты думаешь, чего ты лишишься в первую очередь?

– Каван, прекрати пугать девушку…

– Отвали, – рыкаю я и снова смотрю в распахнутые голубые глаза. – Ты думала, что со мной эти шуточки пройдут? Нет, Таллия.

Нет. Я зол. Я в ярости и найду тебя по запаху.

Наклоняюсь к ней ближе. Она облизывает губы, и я наблюдаю за кончиком её языка.

– Я отработала своё. Больше не могу. Клянусь. Для меня это было пыткой, – быстро шепчет она.

– А сказать мне об этом не смогла? Врать было проще?

Обманывать меня? Притворяться немой? Каждый раз вздрагивать при моём приближении? Всё это ложь. Грёбаная ложь, и ты заплатишь за это. Даже если спрячешься, я тебя найду, и тогда будет хуже. – Кровь из носа капает мне на губы. Шум в голове становится всё сильнее, но я удерживаю внимание на Таллии.