Елена появляется в моей ВИП кабинке и ставит бокал с ромом напротив меня. По её лицу я сразу же замечаю, что что то не так.

И это меня злит.

– Где она? – рявкаю я.

– Сэр, здесь такое дело… в общем, девушка, которую вы вчера видели, не танцовщица.

– Это невозможно, – фыркаю я.

– Это правда. Девушка работает у нас официанткой с сентября этого года. Вы помните, что её предшественницу пришлось уволить и наказать из за того, что она подсыпала наркотики нашим особым клиентам? На её смену пришла эта девушка, и она не танцует. Она… хм, не сможет обслужить вас сегодня. Я могу приказать любой другой станцевать для вас. Вы же знаете…

– Засунь всё это дерьмо себе в задницу, – цежу я, яростно смотря в блестящие от страха глаза Елены. – Я сказал, что хочу её, значит, получу именно её. Я поднимаю ставку. Пусть подготовят отдельную комнату для нас с ней, и она будет танцевать. В пуантах.

Она станцует так, чтобы я был доволен. Иначе я, блять, разорву вас и выброшу ваши тела на съедение волкам. Это ясно?

– Да да, сэр. Я сделаю всё, что смогу.

– Нет, ты сделаешь то, что я хочу. Или именно ты, Елена, первой ответишь за её отказ. Я отказов не принимаю. Не в своём клубе.

Елена сглатывает и отходит на шаг назад. Она нервничает, а я так зол. С каких пор мои работники отказывают мне? Насрать, пусть официантка танцует, но я получу её. Я хочу увидеть её во всей красе.

Какого хрена, а? Это мой грёбаный клуб. Я здесь главный. Я приказываю, кто танцует, а кто сдыхает. Сука. Ничего, я покажу ей, что мне не отказывают. Я имел здесь всех. Буквально всех. И она не станет исключением.

Елена возвращается и натягивает для меня улыбку.

– Сэр, я договорилась. Комнату уже готовят. Девушка переодевается. Но у неё есть условие. Точнее, когда мы принимали её на работу, то она потребовала указать в договоре о найме пункт о более обширных услугах, которые оказывают все наши девочки.

Вопросительно выгибаю бровь. С каких пор какая то официантка ставит условия? Ах да, я приказал выслушивать пожелания новых работников, и если они не мешают работе или не так важны, то соглашаться с ними, если человек того стоит. Блять.

– Девушка не оказывает интимных услуг. Она готова станцевать, но без продолжения, сэр, – поясняет Елена.

– Это должно меня волновать? – ухмыляюсь я.

– Она просила передать вам, и я снимаю с себя всю ответственность за то, что сейчас скажу, мистер Экри. «Если он хочет, чтобы я танцевала, то пусть держит свой член, руки, всего себя подальше от моего тела. Иначе я заявлю в полиции о сексуальном домогательстве и выиграю суд», – выпаливает Елена.

Улыбаюсь ещё шире. Обычно, здесь мне никто не отказывает.

Никто. Они знают, что я хорошо плачу. Я хорошо трахаюсь. Я оказываю внимание. Но чтобы вот такое сказать в лицо ублюдку вроде меня, заведомо зная о моей репутации, это самоубийство.

– Я разберусь. Веди меня.

– Хорошо, сэр.

Елена выходит из кабинки, и я следую за ней, а внутри всё трясётся, словно это грёбаное Рождество, и меня ждёт самый лучший подарок под ёлкой. Не помню, чтобы я себя так чувствовал во взрослой жизни, да и, вообще, в жизни. Обычно я мрачный кусок дерьма, так меня видят окружающие и зачастую не замечают меня, опасаясь взглянуть мне в глаза.