— Нас только двое.

   — Почему ты так решила? Есть птицы в небесах, звери на лесных тропах, рыбы в реках, киты в море…

   — Ни одна тварь тебе не невеста, хоть ты и сущий вовкудлак.

   В это мгновение в дверь тихонько стукнули — будто ногтем поскребли.

   Сын Зои сделал ей знак — помалкивай. И рывком потянул дверь на себя.

   На пороге стояла девочка. Рыжие волосы, смуглая кожа, весёлые зеленые глаза.

   — Извиняйте пожалуйста, я соседка ваша буду. У вас не найдется какой-никакой худой утвари? Чугунков дырявых, сковородок ржавых, тазиков для варенья, вафельниц без зубьев, на худой конец просто от них отломков и огрызков? Мы и золото берем, и серебро, хотя проку-то от них! Чинить-паять кастрюли, как в песне поётся.

   — Ты кто по чину, мелюзга? — спросил он строго.

   — Кузнецова дочь. Владиславой зовусь. А батя мой Вольга — ох и знатный коваль! Чего хочешь сообразит и откуёт. Не видел разве — каждый день за той горкой дым прямо к небу подымается? Это мы кузнечную печь раздуваем, только оно шибко тяжело — старику-то с девкой.

   — Лишнего у нас пока нет и не скоро появится. Только то, что самим позарез надобно. А вот не возьмете ли подмастерья в вашу кузню? — спросил Велька.

   — Что же, парень ты видный, здоровый, — девица оценивающе повела по нему взглядом. — Плечи вона какие. Обучить тебя грубой работе можно вскорости, а там уж что Бог даст.

   «Видно, в начале новых времен кузнец, как и раньше, — самая видная фигура, — смеясь в душе, подумала Зоя. — Владыка рудных земель. Вот тебе и всё волшебство и волхование».

   Только главное волшебство было не в этом, а совсем в ином.

   В том, что ее сын и рыжеволосая девчушка взялись за руки и пошли рядом, бойко разговаривая — просто ни о чём.

   Ни о чём и обо всём сразу.

   — Я так понял, — сказал я, малость поразмыслив, — что это о времени, когда во всей наирутеннейшей жизни произошёл Большой Антивзрыв. Взрыв с обратным знаком, имею в виду.

   — Метафора, однако. Сугубо развернутая метафора, — охотно пояснил Даниль. — Неужели коллега думает, что на старой Земле всё точка в точку так и случилось?

   — Нет, конечно, — ответил я. — Только уж слишком много совпадений: девятка живых мечей, толстый намёк на мой александрит, на священный союз Огня и Воды, и на радуги, ало-золотую мужскую и сине-зеленую женскую… Даже на амулет нашего великого прадеда Хельмута, что достался ему от игны Марджан, а потом перешёл к моему папочке.

   Насчет артефакта я проговорился и пытался теперь замаскировать обмолвку развесистой лапшой.

   — От того глиняного желудя и ты на свет явился, мой милый. Где это видано, чтобы железо детей на свет производило? — сказал Даниль.

   Я не нашелся, что ответить. Тем более что ощущал свою природу как «человеческую, слишком человеческую», по словам Ницше.

   Тем временем мы вернулись к хижине и слегка отвернули опущенную дверную циновку.

   Ну да, оба супруга внаглую заговаривали мне зубы. Ибо мои дети, вернее, юноша и девушка, сплелись на тростниковом полу в позе, не оставляющей сомнений, и лишь обильные волосы цвета меди закрывали их греховную наготу.