Он доверял ей так, как не доверял никому.

Был привязан к ней так, как не привязывался ни к кому…

В дверь постучали, и стук вышел слишком тихим, чтобы принадлежать дворецкому… или медсестре, у которой были руки, как у моряка Попая, и которая, казалась, кайфовала, скручивая его в рогалик во время перевязки.

— Войдите… — Увидев, кто пришел, Пэйтон принял сидячее положение. — О, Элиза! Что ты здесь… что случилось?

Женщина не ответила ему. Черт, казалось, она вообще лишилась голоса. Она просто закрыла за собой дверь и осталась стоять на пороге, бледная и дрожащая.

Сначала он подумал, что Акс сделал с ней что-то.

И если это так? С раной головы или нет, но он кастрирует ублюдка.

— Подойди, — позвал ее Пэйтон, похлопав по матрасу рядом с собой. — Чем я могу помочь?

Но она какое-то время просто ходила по комнате, и заговорила не сразу.

— Ты говорил… в самом начале…

— Что я тебе говорил? — он мягко побуждал ее продолжить. — Продолжай.

— Об Аксе… Что, на самом деле, я ничего о нем не знаю.

Ублюдок.

— Да, было такое. Что случилось?

Она запустила руку в карман пальто и что-то достала. Увидев предмет, Пэйтон нахмурился.

— Откуда у тебя это?

— Ты знаешь, что это?

— Да, это пропуск в секс-клуб в центре города. «Ключи». Я вижу его не первый раз. У Эллисон был один такой, как минимум… я как-то спросил у нее, что это такое.

— Это не ее пропуск. — Элиза уставилась на металлический предмет. — Но я была в ее квартире этой ночью. Не могла иначе… Акс ходил со мной. Когда я нашла ее пропуск, Акс сказал, что не в курсе, что это.

— Тогда чей это ключ? — Пэйтон догадывался, но хотел услышать это от Элизы.

— Акса.

— Значит, он солгал тебе.

— Да. — Элиза покачала головой. — Я совершенно случайно нашла его ключ. Он был в кармане плаща. А еще маску черепа. Оба предмета принадлежат Аксу. На них его запах… свежий запах.

Когда она замолчала, посмотрев на него, Пэйтон почувствовал себя на своеобразном перепутье, что было весьма забавно. После того, как Ново приклеила на него ярлык «Мудак», он не горел желанием говорить правду и ничего кроме правды, если это то, к чему стремилась Элиза…

— Я хочу, чтобы ты был честен со мной.

Черт.

— Ладно.

— Ты не одобрял его, потому что он гражданский, потому что он любит жесткий секс или… были другие причины?

Обратив внимание на прошедшее время в ее словах, Пэйтон молчал какое-то время… но в голове было далеко от тишины: в его ушах звенели слова Ново о его двойных стандартах относительно мужчин и женщин. О том, что он судит оба пола по разным меркам.

И, вот неожиданность, в его черепушку словно ударила молния: если он считал, что женщины, спавшие с кем попало, были шлюхами… значит, это вина самих женщин, что он ведет себя распутно и даже жестоко по отношению к слабому полу. В конце концов, если трахаться напропалую разрешено мужчинам и запрещено — женщинам, значит, сколько бы женщин он не поимел, не испытывая к ним особых чувств, сколько бы сердец не разбил, его вины и ответственности в этом не было.

Он же мужчина.

Это — неопровержимое доказательство того, что он мудак.

Закрыв глаза, Пэйтон откинулся на мягкую гору из подушек. Принимая все во внимание и учитывая тот факт, что вчера ночью ему прилетело по макушке, он прекрасно обошелся бы и без подобного озарения.

Преимущественно потому, что Оксиконтин, как бы хорошо ни избавлял от физической боли, не мог унять жжение в груди.