Когда Рейдж прокашлялся, одолеваемый чувствами, Мэри хрипло ответила:

— Спасибо большое. Я… мы очень ценим это.

Зи шагнул к Битти, и глядя на его внешность, ни один родитель не подпустил бы Брата к своему ребенку: с вытатуированными рабскими метками, шрамом на лице и огромным телом воина, обвешанным оружием, он скорее напоминал похитителя, чем любящего дядюшку.

Не сказав ни слова, он протянул руку.

И без какой-либо заминки… маленькая жертва взяла ладонь взрослой жертвы.

У Битти и Зи сразу установилась особенная связь. С другой стороны, когда тебя заставляют терпеть жестокое обращение на протяжении долгих лет, между тобой и остальным миром вырастает некая стена, и неважно, сколько пройдет времени и сколько хороших вещей произойдет с тобой после этого.

Эта общая черта роднила их. И хотя Мэри хотела, чтобы у них нашлось что-то общее в другом плане, она была рада… особенно в ночь, подобную этой… что Зэйдист был в жизни Битти.

Когда они вдвоем ступили на лестницу, словно раздался звоночек, и открылись ворота, выпуская участников заезда — все собравшиеся последовали за ними на улицу, где Фритц ждал их в своем «Мерседесе».

Семья всегда рядом, и это самое изумительное, — мысленно восхищалась Мэри.

В самые важные моменты, твоя семья, по крови или по выбору, всегда была рядом, несмотря на занятость в жизни, работу и собственных детей.

— Хэй, — сказал Лэсситер, открывая дверь в вестибюль, — кто-нибудь покидает мне шайбу, чтобы скоротать время?

— Никто, — они ответили хором, и Битти в том числе.

— Я точно выбью из кое-кого с-ное де-мо, — пробормотал Ви себе под нос.

— Обожаю, когда ты используешь грязные словечки по отношению ко мне. Иди сюда, обнимемся. Давай, я вижу, ты же хочешь…

***

Ничего.

Элиза не знала абсолютно ничего о том, как обстоят ее дела: сможет ли она продолжить ходить в университет, застрянет в четырех стенах или ее вообще выгонят из дома.

После встречи с Пейтоном в сигарном баре и столкновением с тем курсантом на выходе, она отправилась домой и несколько часов дожидалась возвращения отца. На нижней ступеньке резной лестницы, прямо напротив парадной двери. Как потерявшийся ребенок.

Три часа спустя, отец пришел, осунувшийся и с низко опущенной головой, всем своим видом напоминая сдувшийся шарик.

Он даже не взглянул на нее… или, может, просто не заметил ее присутствие в фойе. Он просто направился в свой кабинет и закрылся там.

Что ж… хорошо поговорили, папа, подумала она. Перешли на принципиально новый уровень.

Но разве она могла ожидать чего-то другого?

После внутреннего спора о том, стоит ли отвлекать его от дел, она поднялась наверх и легла в кровать. Но поспать в течение дня не удалось, и проблема была не только в отце и петиции на отстранение.

Она не могла выбросить из головы того мужчину… его татуировки, пирсинги, то, как он смотрел на нее, и что сказал. Она очень долго воспроизводила в своих мыслях сцену на бордюре. В ее голове они по-прежнему были там, спорили под снегопадом, сексуальное притяжение между ними было осязаемым, словно веревка, за которую она могла дернуть.

И учитывая серьезность проблем, с которыми она столкнулась, для Элизы стало шоком, что ее так и тянуло усугубить творящийся в ее жизни хаос. Она жалела, что не дала ему свой номер, и одновременно радовалась этому… а если бы он позвонил? Она бы встретилась с ним снова, а это — верный путь к катастрофе.

Не обязательно хорошо знать этого мужчину, чтобы понимать, что он — идеальный материал для песен Тейлор Свифт.