Потом он слетит с катушек.

В лифт. Медленный подъём. Легкий рывок, когда они добрались до поверхности.

Холодный сухой воздух был невероятно приятен легким, но ни капли не уменьшил боль в груди. И они с Битти хрипели и стонали, пока остальные грузили их на заднее сиденье «Мерседеса» S-класса.

Рейдж с трудом это пережил, и не потому, что болел каждый сустав и мышца в теле.

Это он должен был поднять Битти и устроить на заднем сиденье. Он должен был сложить инвалидное кресло и поставить в багажник. Он должен был придерживать ее на каждой кочке по пути домой.

Он должен был нести ее в ее спальню, когда они добрались до особняка.

— Рейдж?

Когда Мэри позвала его, он повернул голову в сторону переднего сиденья седана. — Да?

— Ты готов?

— Да.

По крайней мере, это они сказали вслух. На самом деле их разговор был следующим?

Рейдж, я знаю, что тебе плохо. Можешь потерпеть до дома, чтобы мы смогли поговорить об этом? Я очень волнуюсь за тебя, и я бы поговорила прямо сейчас, но понимаю, что ты не хочешь откровений на людях.

О, Боже, Мэри, это было ужасно. Я чувствую себя отвратительно. Ты будешь меня любить, даже если я окажусь худшим отцом на всем белом свете, и вряд ли уже исправлюсь?

Ты неплохой отец, Рейдж. У всех нас есть свой предел, всегда бывают ситуации, когда мы считаем, что могли бы справиться лучше. Но, прошу, помни одно: отцовство — долгий путь, и ты лишь в самом начале. Не делай поспешных выводов и обобщений.

Когда машина пришла в движение, Рейдж сделал глубокий вдох и…

Битти потянулась к нему через сиденье и взяла за руку.

— Спасибо, что поехал со мной.

Он повернул к ней голову.

— Что?

— Для меня очень важно, что ты поехал… и что ты был со мной в палате.

Рейдж отшатнулся.

— Битти… без обид, но от моего присутствия стало только хуже. Я же разнес всё подчистую.

— Я не прошла бы последний этап без тебя. — Ее голос был одновременно застенчивым и таким приятным. — Знаешь… мой родной отец… он никогда не делал для меня ничего подобного. Он никогда… он не хотел везти меня в больницу. Даже когда мне было больно… — Битти прокашлялась. — Поэтому спасибо. Ты самый лучший отец.

А потом она положила голову ему на плечо.

Обжигающие слезы набежали на слепые глаза, и ему пришлось заморгать.

— Битти?

— Да?

Рейдж сжал ее маленькую ладошку и прокашлялся.

— Хочешь мороженое, когда приедем домой?

— Да, с удовольствием. Мятное с шоколадной крошкой? Мы все можем поесть. Возьмем три ложки.

Закрыв глаза, Рейдж не мог поверить, насколько сильной была ее способность к прощению. Он чувствовал себя воскрешенным, не понимая при этом, чем заслужил подобную щедрость. Как эта малышка могла принять его, если он не смог стать для нее гибралтарской скалой, когда так хотел?

Скорее, он стал Годзиллой.

Он чувствовал, что Мэри смотрит на них с пассажирского сиденья. А потом его женщина прошептала, потому что всегда умела подбирать слова в нужный для того момент:

— Необязательно быть идеальным, чтобы тебя любили, разве это не прекрасно?

— Да, — хрипло ответил Рейдж. — И три ложки — это рай для меня.

Глава 11

Выданный Братством телефон затрезвонил в районе четырех утра, и Акс ответил, сидя перед камином в коттедже отца.

— Слушаю?

И будто он был гребаным телепатом…

— Привет, это Элиза, — произнесла женщина, о которой он думал нон-стоп.