— Верно, прозрела. В том-то и дело. — Вейн опять остановился у кровати. — Даже увидев, какие отношения существуют в нашей семье, она не передумала. Это значит, что есть Нечто более существенное, более глубокое. Я почувствовал это с самого начала. Думаю, это связано с ее родителями. Поэтому-то я и обращаюсь к вам.

Минни пристально посмотрела на него, и ее взгляд стал задумчивым.

— Возможно, ты прав. Хочешь узнать историю Констанс и Реджи? — Вейн энергично закивал. — Невеселая была история.

— В каком смысле?

— Констанс любила Реджи. Под словом «любила» я подразумеваю не обычную привязанность, возникающую после долгих лет супружества, и не более теплые чувства. Я имею в виду именно любовь — беззаветную, жертвенную и безответную. Для Констанс весь мир был заключен в Реджи. Да, она любила своих детей, но только потому, что они были детьми Реджи и, следовательно, вписывались в круг ее интересов. Поняв, что жена любит его до безумия, он был скорее озадачен, чем обрадован. — Минни презрительно хмыкнула. — Но надо отдать ему должное, он пытался смириться с этим фактом. Он был истинным представителем своего времени и женился отнюдь не ради такого необычного понятия, как любовь. Считалось, что оба сделали отличную партию, во всех аспектах. Не его вина, что ситуация приняла столь неожиданный оборот. — Минни сокрушенно покачала головой. — Он пытался осторожно осадить Констанс, но она оказалась непоколебимой в своей любви. Как будто ее чувства были навечно выбиты на камне. В конечном итоге Реджи поступил по-джентльменски, решив держаться от нее подальше. Из-за этого он потерял связь с детьми. Он не мог навещать их, потому что пришлось бы встречаться с Констанс, а этого допускать было нельзя.

Вейн снова заходил по комнате.

— Какой урок — мне трудно найти более подходящее слово — извлекла из этого Пейшенс?

Мннни некоторое время следила за ним, а потом вдруг встрепенулась:

— Ты говоришь, что она уклоняется от замужества по какой-то очень серьезной причине? А ты уверен, что в противном случае она бы приняла твое предложение?

— Абсолютно уверен.

— Гм! — прищурилась Минни, глядя ему в спину. — Если дело обстоит именно так, — менторским тоном заявила она, — тогда, насколько я понимаю, все ясно.

— Ясно? — Вейн развернулся и пошел к кровати. — Окажите любезность, поделитесь со мной своим открытием!

— Да это же само собой разумеется. Если Пейшенс не отталкивает тебя, то, вероятнее всего, она тебя любит.

— Ну и что? — спросил Вейн, ничего не понимая.

— А то, что она видела, как мучилась ее мать, выйдя замуж за человека, которого она любила, но который не любил ее и которому были безразличны ее чувства.

Вейн задумался.

— Если хочешь заставить Пейшенс изменить мнение, — многозначительно вскинув бровь, сказала Минни, — ты должен убедить ее в том, что с тобой ее любви ничто не грозит, что ты ценишь ее чувства, а не считаешь их камнем на шее. — Она поймала взгляд Вейна. — Ты должен убедить ее в том, что тебе можно доверить ее любовь.

— У нее нет повода не доверять мне! — огрызнулся Вейн. — Я бы никогда не повел себя так, как ее отец.

— Ты это знаешь, и я это знаю. Но откуда ей-то знать об этом?

Вейн не мог стоять на месте и опять стал ходить: от кровати кокну и обратно. Помолчав, Минни пожала плечами и сложила руки на коленях.

— Забавная штука — доверие. Люди, у которых нет причин кому-либо доверять, всегда настороже и готовы защищаться.