-  Ну, выхожу, - флегматично согласился Карл. - И что?

    -  Тебя не накрывает? - я поморщился, порой отсутствие точной формулировки причиняет почти физическую боль. - Не понимаешь? Когда их так много - очень похожих, себя не помнящих, безрадостных, почти слепых, почти безъязыких, но твердо уверенных в собственной правоте, - их слаженный хор, их картина мира накрывает с головой и вдруг оказывается твоей единственной реальностью, разве нет? Такая тоска, такая тяжесть, и все многообразие возможностей вдруг становится пустым обещанием…

    -  Пожалуй, я действительно не понимаю. Ничего меня не «накрывает». Возможно, потому, что я никогда не выхожу на людную улицу целиком. Большая часть меня в это время остается, как ты выражаешься, «во дворце» и занимается делом. И не только в это время. Вообще всегда. Целиком я, кажется, только играю.

    Ну да, да. А что я, собственно, хотел услышать? И сам всегда догадывался, что единственный путь к спасению - быть при деле. Легко сказать, но непросто осуществить. Не всем так везет, как Карлу, который при деле практически с рождения, всюду таскает за собой свой невидимый, зато и неприступный волшебный дворец, как улитка - раковину. А тем, кто живет рядом с ним, время от времени удается посидеть на пороге, и это не просто «лучше, чем ничего», как говорят в таких случаях, а по-настоящему круто. Неудивительно, что у Ренаты, как только она к нам попала, прошло желание удавиться в чулане, неудивительно, что я сам всякий раз оживаю, переступив порог их теперь уже общего дома, каким бы несчастным бесчувственным чурбаном с загубленной жизнью не чувствовал себя по пути.

    -  Мы быстро идем, - заметил Карл, когда мы свернули на улицу Вильняус. - До автобуса еще целых пятьдесят минут, а остаток пути займет максимум пятнадцать, даже если сбавить темп. Суми-думи?

    Киваю, невольно расплываясь в улыбке. Эспрессо с медом, espresso su medum, - три года назад, когда ресторан «Помодоро» только открылся и мы с Карлом пришли сюда впервые, я случайно оговорился, читая меню. Новое название так понравилось нам обоим, что теперь мы регулярно наведываемся сюда за очередной порцией «суми-думи» и пьем подслащенный медом кофе, несмотря на приторный вкус - здешний бариста излишне щедр, лучше бы приворовывал, ей-богу.

    -  Они его еще подают? Хорошо, что некоторые вещи не меняются.

    -  Ага. А некоторые меняются. Например, цена - теперь на полтора лита дороже. Но это мы с тобой переживем.

    -  Да хоть на три, - храбро согласился я. - Они же, зайчики такие, столы на улицу вынесли. Думал, еще никто не почесался открыть сезон. А они - уже!

    -  Специально к твоему приезду. Вчера еще не было, я мимо проходил… Так на чем мы остановились?

    -  На том, что ты всегда таскаешь за собой свой невидимый дворец, как улитка… Нет, прости. Об этом я только думал. Вслух не говорил.

    -  Уже сказал, - улыбается Карл. - Твоя правда. Именно это я и пытался тебе объяснить. Единственное, чего я опасаюсь, - ты наверняка думаешь, причина в музыке.

    -  Ну да, - кивнул я, шаря по карманам в поисках портсигара. - Сам говоришь, ничего кроме нее толком не видишь, то есть не слышишь, что в твоем случае одно и то же. Это все решает.

    -  Просто так удачно совпало, что именно музыка оказалась делом моей жизни. Это прекрасное и, самое главное, простое дело. «Простое» - в смысле, очень конкретное.