Двое других кивнули.

— Ну что ж. Теперь у тебя есть о них какое-то представление. Идем.

Они быстро вышли из номера. Алек прихватил обрез, затолкав его под обычный пиджак, в который был одет. Открытый воротник его рубашки обтягивал крепкую бронзовую шею, а судя по лицу, он вполне мог повидать не одну крутую переделку в горячих точках мира. Явно это был боевик Маклина. Огонек лифта показывал, что кабина движется вниз.

— Это они, злокозненная нечисть, — проворчал Алек.

— Мы можем сесть в другой лифт. Тогда мы окажемся перед входными дверями на пятнадцать секунд раньше них... Если повезет.

Маклин задвинул дверь лифта и нажал кнопку. Кабина начала опускаться. Престайн сглотнул. Странная графиня, человек, ведущий дикие речи о невозможных вещах, спуск по лестнице из одного окна отеля в другое — все это было бы сплошным безумием, если бы не один-единственный беглый взгляд, брошенный им на эту гротескную руку, покрытую желто-зеленой чешуей, с тремя пальцами и кроваво-красными когтями.

Лифт остановился, двери и решетка отошли в сторону. Алек, несмотря на свою массивность, легко переметнулся в фойе.

— Все чисто, — произнес он в своей ворчливой манере.

Затем прищурился на огонек соседнего лифта. — Они уже здесь.

— Бежим! — выпалил Маклин и кинулся к вращающейся двери, что твой спринтер.

Алек припустил следом, а Престайн, размышляя о том, что его все время оставляют последним — за ним. Несмотря на все, с ним случившееся — а скорее всего, благодаря этому — Престайну все время приходилось делать усилия, чтобы принимать происходящее всерьез. Ему непрерывно хотелось разразиться хохотом. Даже эта чешуйчатая лапа вполне могла быть пластмассовым макетом из магазина для розыгрышей, а он-то со своим возвышенным складом ума, ослабленного вдобавок возбуждением и усталостью, дал себя провести, как последний дурак.

Престайн резко остановился посреди тротуара. Вокруг него дышал Рим, было свежо, но не холодно, а ветерок лишь чуть-чуть колебал воздух у самой земли. Престайн схватил Маклина за локоть, вынудив старика остановиться.

— Послушайте-ка меня, Маклин. Я...

Продолжить он не успел.

Позади из дверей отеля появилась темная фигура. Престайн не мог различить ее как следует, так как она была закутана в просторный дождевик, длинный, совершенно не по моде, и носила шляпу с опущенными полями, которая вполне могла быть близнецом бесформенной шляпы Маклина. Алек оглянулся и закричал, громко и пронзительно:

— С дороги, Дэйв! Это труг!

Алек распахнул пиджак и выхватил обрез. Прежде, чем Престайн успел сдвинуться с места или хотя бы изменить позу, Алек вскинул обрез, прицелился и нажал один из спусковых крючков.

Грянул взрыв, будто целый дом разваливался на части. Выстрел из обреза перешиб темную фигуру пополам. В ужасе Престайн увидел, как из упавшего тела струится зеленая жижа, увидел широко раскинутые желто-зеленые когтистые руки, увидел глубокий и хищный кроваво-красный блеск из того места, где должны были находиться глаза. Морду этой твари он не рассмотрел. Тело грянулось о тротуар.

Потом Престайн побежал — припустил изо всех сил, молотя ногами о тротуар, закинув голову и судорожно ловя ртом воздух. Он слышал, как Маклин бежит следом за ним, а за тем — Алек, и звук их бегущих ног откликается на его собственный. Они все мчались и мчались. Один-два запоздавших прохожих обалдело уставились на них, но Престайн даже не обратил внимания. Ему хотелось только убегать подальше и спрятаться. Перейдя некоторое время спустя на обычный шаг и поддерживаемый с обеих сторон своими спутниками, он успокоился достаточно, чтобы сказать:

— Это было убийство!

— Еще бы, — пробурчал Алек. — И если бы я не выстрелил первым, жертвами оказались бы мы.