В прихожей было темно. Очевидно, Грейс готовилась к ужину, и Джон решил не беспокоить ее, тем более что воспоминания о лондонских встречах все еще не покидали его. Он прошел подлинному коридору в тыльную часть дома и открыл дверь в свой рабочий кабинет. В камине тлели угли, заполняя мягким красноватым светом большую комнату. На душе у Джона сразу стало легче. Он сменил обувь и включил настольную лампу.

Джон с удовольствием работал в своем кабинете. Кожаные кресла, книжные полки во всю стену, широкий массивный письменный стол, на котором лежали открытые книги и неоконченные рукописи, — все это являлось неопровержимым свидетельством того, что хозяин кабинета литератор.

Надев комнатные туфли, Лексман набил трубку, подошел к камину и остановился, засмотревшись на тлеющие угли.

Джон был несколько выше среднего роста, строен, широкоплеч, что говорило о его пристрастии к физическим упражнениям. Действительно, он в молодости занимался академической греблей и боксом. В последнем он довольно преуспел, выйдя однажды в полуфинал любительского чемпионата Англии.

Лицо у Джона было узкое, черты лица приятные, из-под прямых строгих бровей на собеседника смотрели серые, очень глубокие глаза. Цвет хорошо выбритых щек свидетельствовал о том, что он много времени проводит на свежем воздухе.

В нем не было ничего от отшельника-исследователя. Напротив, он выглядел как типичный, пребывающий в добром здравии англичанин, которого с одинаковым успехом можно встретить в армейской столовой, в рубке боевого корабля или в любом заброшенном уголке Британской империи, где крутятся шестеренки ее огромного административного механизма.

В дверь тихо постучали, и, прежде чем Джон успел что-либо сказать, она распахнулась, и в комнату вошла Грейс Лексман.

Гордая и нежная. Так вкратце можно охарактеризовать супругу Джона, чтобы избавить читателя от пространных описаний ее обаятельной внешности и умения держать себя.

Джон направился к ней навстречу, обнял и нежно поцеловал.

— Я и не знала, что ты пришел, если бы… — сказала она, пряча свои ладони в его руках.

— …не увидела лужу воды в прихожей, дорогой мой доктор Уотсон, — с улыбкой продолжил Лексман.

Она рассмеялась, но лицо ее вдруг стало серьезным.

— Я очень рада, что ты вернулся, — проговорила она. — У нас посетитель.

Джон поднял брови.

— Посетитель? — удивился он. — Кого могло сюда занести в такую погоду?

Грейс как-то странно посмотрела ему в глаза.

— Мистер Кара, — сказала она.

— Кара? И как давно он приехал?

— Он ждет тебя с четырех часов, — без особого восторга ответила Грейс.

— Не понимаю, чем тебе не по душе добряк Кара? — удивился Джон.

— На это есть много причин, — уклонилась она от прямого ответа.

— Ладно, — задумавшись на мгновение, произнес Джон. — Сегодня он как раз мне нужен. Где он?

— В зале.

Зал в «Бестон Прайори» представлял из себя большое неуютное помещение с низким потолком, по выражению Лексмана — украшенный хризантемами обломок старого мира. Необычной формы кресла, рояль, пришедший из средневековья открытый камин, облицованный тусклой зеленой плиткой, две большие серебряные люстры, изношенный, но еще довольно яркий ковер на полу — вот, пожалуй, и все, что бросилось бы в глаза гостю, впервые оказавшемуся здесь.

С другой стороны, посетителя поражали гармония и спокойствие, которые всегда царили здесь, превращая зал в настоящий рай для литератора с издерганными нервами. В двух больших бронзовых вазах стояли фиалки, в третьей — лимонно-желтые примулы, и над всем витал легкий аромат ранних лесных цветов.