Взглянув на посла, девушка поняла, что он держит себя в руках только огромным усилием воли, однако что-то ужасающее все же поднимается в его душе подобно приливной волне.

«У меня разыгралось воображение», — подумала Минерва.

И все же она была уверена, что все слова, с которыми посол обращается к сидящим рядом с ним дамам, — не более чем актерское притворство.

Еще минут десять она простояла на хорах, а потом ушла так же тихо, как и пришла.

Она выскользнула из задней двери, не обратив внимания на небольшую лестницу, ведущую на первый этаж.

Минерва прошла по второму этажу и спустилась по лестнице, которая привела ее к той самой двери, через которую она проникла в замок.

Чтобы быть уверенной, что она сможет войти снова, девушка заперла дверь и забрала с собой ключ. Она с облегчением обнаружила, что слуги графа не удосужились снабдить дверь засовом, которого здесь не было и прежде.

Минерва побежала назад, через кусты, сквозь парк и сад, в свой дом.

Можно было не спешить — из слов Тони было ясно, что игра у графа заканчивается очень поздно.

Еще днем миссис Бриггс сказала ей в своей обычной решительной манере:

— У них ночь вместо дня, право слово, а это совсем уж никуда не годится! Мой сын говорит, что ему каждый день приходится менять свечи в канделябрах. Нет, вы подумайте, как они там важничают!

Слушая эту гневную речь, Минерва улыбнулась, но при этом вспомнила, чего стоили Тони такие вот игры за полночь.

Вернувшись в дом, она заглянула в спальни Люси и Дэвида.

Дети быстро уснули, и теперь в доме было совсем тихо.

Минерва отправилась к себе в комнату, где ее ждала принесенная с чердака одежда.

Поглядев на нее, девушка почувствовала страх. Не может она совершить такую дерзость — шантажировать самого графа!

Но что же тогда делать?

Минерва снова представила себе, как они продают все — дом, картины, мебель, даже кровати, на которых спят.

И даже после этого они останутся должны графу такие деньги, которые камнем повиснут у них на шее на долгие годы, а может, и на всю оставшуюся жизнь.

«Мне приходится поступить так, папа! — произнесла про себя Минерва. — Я знаю, что ты не одобрил бы этого, но я не могу допустить, чтобы Дэвид и Люси голодали!»

Поспешно, чтобы не успеть передумать, девушка надела черные брюки, прекрасно понимая, что поступает чрезвычайно нескромно.

В сундуке не нашлось рубашек, а отцовские были слишком велики ей, и потому Минерва надела простую муслиновую блузу, а поверх натянула итонскую куртку, заколов ее на груди тремя булавками.

Завершая маскарад, она сколола волосы так, чтобы они как можно плотнее прилегали к голове, а потом накинула на себя черный шифоновый шарф своей матери.

Его пришлось обернуть вокруг шеи и приколоть так, чтобы он прикрывал подбородок. Добавив к костюму маску из плотной бумаги, девушка решила, что теперь никто не сможет ничего разглядеть, кроме кончика носа. В темноте она должна была сойти за молодого человека.

В последний раз оглядев себя в зеркале, она спустилась туда, где отец хранил охотничье оружие. Минерва помнила, что там лежат и несколько дуэльных пистолетов, некогда принадлежавших ее деду, который в юности пять раз дрался на дуэли и всегда побеждал.

Пистолеты хранились в двух ящиках, причем одна пара была поменьше.

Когда отец учил Тони стрелять, Минерва настояла, чтобы ее тоже научили.

Посмеиваясь над любимой дочерью, сэр Джон позволил ей пострелять в мишень, установленную в глубине сада.

Отец был очень доволен, когда после небольшой тренировки Минерва стала неизменно бить в яблочко.