— И вот мы поселяемся там, — продолжал Оберон, поглядывая на меня из-под опущенных век. — Мы основываем новое Королевство. В садах живут феи, в озере — русалки. В лесу — лешие или чего похуже. В скалах гнездятся драконы… Потому что мы изменяем тонкий мир. Сама земля вокруг нас становится Королевством. А это очень притягательно для людей… И понемногу они к нам сходятся отовсюду: крестьяне распахивают пашни, ремесленники ставят мастерские, купцы привозят товар, устраивают торги. Строятся дома, мосты, мельницы, кузницы, лесопильни. В горах закладываются шахты и рудники. Изобретаются новые способы обработки металлов, окраски тканей и удобрения полей. Появляются и крепнут экономика, финансы, внешняя и внутренняя политика, судопроизводство. На Королевстве нарастает броня — броня толстого мира, весомого, настоящего, очень важного и нужного для людей… И когда броня становится слишком толстой — Королевство теряет подвижность, теряет власть над тонким миром, гибнет… Тебе интересно?

— Да! — Я подпрыгнула. К тому времени в песке отыскались пять оловянных солдатиков и развалины маленького каменного дома. В нём могли бы жить люди ростом с мой ноготь на большом пальце. А может, и жили когда-то?

Оберон помолчал. Под его взглядом я перестала копаться в песке — не ребёнок.

— Да, Лена, — сказал Оберон, когда я чинно сложила руки на коленях. — Я, может, многого от тебя хочу… Но мне нужна не маленькая девочка, а солдат. Помощник, от которого в один прекрасный день будет зависеть судьба Королевства. Боевой маг, которому многое позволено, но с которого потом сурово спросится. Вот кем я тебя вижу… А ты?

— А я слушаю, — сказала я честно и захлопала глазами.

Оберон усмехнулся:

— Так вот… Когда груз толстого мира, наросший на Королевстве, становится неподъёмным, мы всё бросаем и снова пускаемся в странствия. Через хаос. Через неоткрытые земли, населённые чудовищами. Через моря, через снега, мимо вулканов, по воздуху, под землёй. Мы должны найти новое место для Королевства. А его с каждым разом всё труднее найти.

— Но почему? — Я покосилась за окно. Море волновалось, валы пены отсюда, сверху, казались совсем маленькими, но я видела, как болтаются на волнах корабли. — Если здесь так хорошо… А дорога такая опасная… Почему вы не можете остаться?

Оберон провёл рукой по волосам. В комнате задрожал воздух…

Пропала куртка, пропали вытертые джинсы, пропал клетчатый шарф. Он сидел передо мной в мантии, в камзоле и коротких полосатых штанах, в ботфортах выше колен. А на голове его блестела корона.

Это было странное зрелище — король, который сидит на песке по-турецки. Будто почувствовав эту странность, Оберон поднялся — не касаясь пола руками. Будто взлетел.

Я тоже встала. Я просто не могла перед ним сидеть!

— Потому что мы Королевство, — сказал он совсем другим, низким и суровым, властным голосом. — И заботимся не о своих удобствах, а обо всём мире. Ты думаешь, в этих скалах остался хоть один дракон? Ты думаешь, хоть одна русалка выбирается на берег лунной ночью? Мир завоёван людьми, отдан людям, и это правильно. Но правильно и другое: завтра в полдень, ни минутой позже, Королевство уйдёт отсюда на поиски новой земли. Так решил король.

— А я ничего не говорю, — залепетала я, перепугавшись. — Только… А как же я? Я-то что должна делать?

Он снова уселся за стол. Улыбнулся. Сказал теперь уже обычным своим голосом:

— А ты ничего не должна, Лена.