-  Вот видишь, Лир, - сказала Варна, скользнув по жертве пренебрежительным взглядом, - душа этой девушки оказалась чистой и просто огромной. Теперь мы будем сыты. А ты сомневалась.

    Она отделила от странного розового пламени один язычок и протянула ящерке. Та ловко скользнула по одежде колдуньи на пол, распушила широкий капюшон на шее и в предвкушении лакомства нетерпеливо заизвивалась.

    -  Скорее, скорее.

    -  Вот, держи. - Варна опустила язычок пламени перед алчно распахнутой пастью Лир, и ящерка поспешила заглотнуть его. Сама же Варна поднесла оставшееся пламя к своей груди и словно всосала внутрь.

    -  Мм-м-м… это ни с чем нельзя сравнить, правда, Лир?

    -  Конечно. Люди такие нежные и доверчивые создания. - Ящерка довольно хихикнула. - Просто невозможно не обманывать их.

    Варна поднесла ладонь к лицу и тщательно проверила, чтобы не осталось и намека на ее истинный облик. Не хватало еще, чтобы какой-нибудь любопытный человечишка заметил нечто странное. Но все было в порядке. Тонкая кисть, нежная кожа, немного удлиненные ногти - ничего такого уж необычного в этом не было. Варна улыбнулась и протянула руку ящерке.

    -  Идем, Лир, нас с нетерпением ждет юный князь Руслан. Не будем заставлять его томиться в одиночестве.

    Колдунья подняла свой шар, сжала в ладони, и он, вспыхнув ярким золотым светом, исчез. Комната погрузилась в сумрак, только в маленькое окно струился свет луны.

    * * *

    Олег недовольно заворчал и, чихнув, открыл глаза.

    -  Купава! Отстань, ночь ведь еще!

    Но непоседливое существо отнюдь не собиралось успокаиваться. Куница убрала пушистый хвост с носа ведуна и ловко увернула от его руки.

    Середин смертельно хотел спать. Весь вчерашний день и часть ночи отряд шел без остановок, если не считать короткой заминки после брода, когда путники переседлали коней, сев на заводных. Лишь глубокой ночью Микула объявил привал, и люди бессильно рухнули в траву. Следуя уже сложившемуся графику ночных дежурств, первым сторожил Олег. Раньше вечером заступал Никита… Середину больно было вспоминать, что он подозревал дружинника в измене - а в итоге тот принял смерть вместо него. Ведун привык путешествовать один. И теперь никак не мог смириться с потерей. Впрочем, жизнь продолжалась.

    Олег быстро натаскал хвороста, благо его тут было в изобилии - лес подступал почти вплотную к берегу реки, - разжег костер, а Руслан и Ермолай к тому времени расседлали и почистили лошадей, Велислав отнес подношение берегиням. Поужинали сытным и быстро разваривающимся кулешом с салом, после чего лагерь успокоился, и лишь ведун сидел, привалившись к дереву, неподалеку от огня и прислушивался к звукам ночного леса. Когда луна поднялась примерно на четверть небосклона, Середин разбудил Ермолая, улегся, но не успел сомкнуть глаз - появилась Купава.

    Ведун сладко зевнул и, отмахнувшись от куницы, прислушался. Речка тихо журчала, в траве деловито шуршали насекомые, где-то далеко завыл волк. У костра ведун увидел широкую спину дружинника. Тот, судя по звуку, правил клинок, но все так устали, что начни он тут хоровым пением заниматься - и то не проснулись бы.

    -  Что случилось? - прошипел ведун отскочившей на безопасное расстояние кунице.

    -  Не спится? - послышался голос Ермолая.

    Олег, одарив Купаву взглядом, не обещающим ничего хорошего, подошел к костру и сел рядом с воином. Тот действительно точил меч, предаваясь этому занятию со всем возможным усердием.