– Что я должен сделать?

Шеф подтолкнул по столу папку.

– Энрико Ночи, двойной агент, который работал на нас и на албанцев. Поначалу я не возражал против этого, но теперь до него доберутся китайцы.

– Что совсем не здорово.

– Но им ничего не удастся. Слишком болезненная для меня утечка информации. Завтра ночью у Бари этого самого Ночи будет ждать катер, чтобы доставить его в Албанию. Все детали здесь.

Шавасс изучил фотографию. Тяжелое, мясистое лицо, безвольный рот. Человек, которому не везет во всем, к чему прикасаются его руки, кроме, возможно, женщин. У него был вид загорелого пляжного мальчика, что так привлекает некоторых из них.

– Я должен доставить его сюда?

– Зачем он здесь нужен? – Шеф отрицательно покачал головой. – Ликвидируйте его, несчастный случай при плавании или что там вам больше нравится. Но все должно быть сделано чисто.

– Разумеется, – спокойно сказал Шавасс.

Он просмотрел материалы в папке еще раз, запоминая факты, потом отодвинул ее и поднялся.

– Я увижу вас в Лондоне?

Шеф кивнул.

– Через три недели, Пол. Наслаждайтесь своим отпуском.

– Благодарю вас.

Пожилой человек придвинул к себе папку, открыл ее и принялся изучать бумаги, а Шавасс тихо вышел из кабинета.

Прекрасная ночь, чтобы умереть

Он потянулся за другой сигаретой и тут услышал еле различимый звук, будто что-то просунули в щель почтовою ящика в прихожей. Он выскользнул из-под одеяла, стараясь не разбудить ее, и босиком тихо пошел по кафельному полу к двери.

На коврике возле входной двери лежал большой светло-желтый конверт. Он взял его на кухню, зажег газовую плиту под кофейником и быстро вскрыл. Внутри был еще один запечатанный конверт меньшего размера, который он должен был взять с собой, и листок с напечатанным на машинке текстом с указанием маршрута. Он запомнил содержание и быстро сжег листок на плите.

Посмотрел на часы. Вот-вот наступит полночь. Еще было время принять горячую ванну и что-нибудь съесть. Он с удовольствием потянулся. Эта женщина и на самом деле была чем-то особенным. Такой приятный способ провести свой последний вечер здесь, в Италии.

Он погрузился до подбородка в горячую воду, и маленькая ванная комната почти заполнилась паром, когда открылась дверь и вошла она, зевая и завязывая пояс халата.

– Иди обратно в постель, дорогой, – сказала она тихо.

Он ни за что на свете не мог бы вспомнить ее имени.

– В другой раз, мой ангел. А сейчас мне пора уходить. Сделай яичницу и кофе, как хорошая девочка. Я должен отправляться через двадцать минут.

Через десять минут он вышел из ванной свежевыбритым, с гладко причесанными темными волосами. На нем был дорогой свитер ручной вязки и легкие брюки. Она накрыла небольшой столик у окна и поставила перед ним тарелку с яичницей.

Он ел и, отведя в сторону занавеску одной рукой, смотрел на берег моря сквозь огни города Бари. Было тихо и моросил мелкий дождичек, сверкая, как серебряные струи в желтом свете городских фонарей.

– Ты вернешься? – спросила она.

– Кто знает, мой ангел, – пожал он плечами. – Кто знает?

Он закончил пить кофе, пошел в спальню, забрал темно-синий нейлоновый плащ, небольшую парусиновую сумку и вернулся в гостиную. Женщина сидела за столиком, положив на него локти, и держала чашечку кофе. Энрико достал бумажник, вынул из него пару банкнотов и бросил их на стол.

– Это было чудесно, дорогая, – сказал он и направился к двери.

– Адрес ты знаешь.

Когда он закрыл за собой входную дверь и свернул на улицу, было точно половина первого.