Наконец все закончилось. Оружие и амуниция были собраны и приторочены к спинам лошадей, разбойники начали покидать место боя. Я увидел идущую ко мне Яну и поднялся с земли; молча взяв из моих рук конец цепи, разбойница потянула меня за собой, через несколько минут мы уже шли по узкой лесной тропинке. Цепь от моего ошейника девушка намотала на руку, возможности сбежать у меня по-прежнему не было. Более того, теперь такая возможность вообще сходила на нет. Я еще мог надеяться удрать от тяжеловесных стражни­ков, но скрыться от этих лесных оборванцев... К то- му же как минимум половина из них вооружены арбалетами, а я совсем не хотел превратиться в утыканного стрелами ежика. Приходилось терпе­ливо ждать.

Пока мы шли, я снова вспомнил кота — или Ве­щего Кота, как назвал его Корриган. Странно, но Кот и в самом деле многое угадал. Ведь сказал он, что лучше болтать, чем воевать, и кто скажет, что он ошибся? Сказал, что Лучо сэкономил на доспе­хах, — и пожалуйста, арбалетная стрела прошила их, как ржавую жестянку.

Помнится, он что-то говорил и про меня. Про то, что звезды ко мне благосклонны, если только я правильно его понял. Хотя именно этой благосклон­ности я пока не ощущал. Впрочем, я пока жив, и это вселяло определенные надежды.

Разбойники шли молча и очень тихо, было даже странно сознавать, что столь большой отряд идет в такой тишине. Изредка раздавались сдавленные стоны одного раненого — его везли, перекинув че­рез спину лошади. Не знаю, почему его не убили: либо рана оказалась не слишком опасной, либо че­ловек был нужный. Режим молчания продолжался часа два, пока мы наконец не вышли на очередную лесную дорогу.

Судя по всему, опасные для разбойников места остались позади, я физически почувствовал, как спало напряжение. Послышался смех, разбойники начали перебрасываться шутками, обсуждать де­тали боя. Несколько раз мелькнуло имя Корригана, при этом разбойники явно сожалели, что не смог­ли его убить. Зато откровенно радовались его бег­ству — это они расценивали как большую победу.

Яна тоже расслабилась. Перекинув цепь в дру­гую руку, она сняла маску, я увидел рядом с собой женщину лет тридцати, весьма привлекательную. У нее были приятные черты лица, сплетенные в ко­роткую косу темно-русые волосы. Я с некоторым удивлением разглядел вплетенные в косу тонкие металлические цепочки, и лишь с опозданием по­нял, что они имели чисто функциональное назна­чение — защищали шею от удара холодного ору­жия. Впрочем, тяжелый меч стражника наверняка бы не ощутил этой преграды.

Мы шли еще с час, затем снова свернули с до­роги в лес. Минут через сорок я различил впере­ди блеск воды — это оказалась большая спокой­ная река. Еще около получаса мы шли по тропинке вдоль нее, пока не добрались до большой поляны. Здесь разбойники остановились на привал.

Конец моей цепи Яна обвязала вокруг тонко­го деревца.

— Попробуешь сбежать — убью, — сказала она и пошла к реке.

Я не был особенно склонен верить ее обеща­нию — зачем тогда она меня спасала? — но все равно покорно сел на землю. Затем, воровато огля­нувшись, зубами развязал узел и освободил руки, рассудив, что вряд ли меня за это убьют. Потом с наслаждением стал растирать затекшие руки, по­глядывая на разбойников.

Только сейчас, глядя на то, с каким удоволь­ствием разбойники умываются и пьют чистую реч­ную воду, я понял, насколько мучит меня жажда. Это понимала и Яна. Вернувшись, она хмуро посмо­трела на меня, от нее явно не ускользнул тот факт, что я развязал руки. Отвязав цепь, разбойница по­тянула меня к реке. И хотя сделала она это доволь­но грубо, я был все-таки ей благодарен. Стоило ли волноваться из-за какого-то гасклита...

Речная вода оказалась на удивление чистой и прохладной, я пил и не мог напиться. Затем с на­слаждением умылся.