|
Так я узнала имя моей h?teli?re.[41] После того как сделка была скреплена щедрой платой с моей стороны и клятвенными заверениями со стороны белошвейки, я вышла на улицу и пошла дальше, ибо мне требовалось кое-что еще — ведь вскоре предстояло прибегнуть к наведению колдовских чар. Наконец, с портпледом, куда было уложено мое новое платье, и принадлежностями для моих занятий Ремеслом, нагруженная до такой степени, что наемный мул оказался бы как нельзя более кстати, я проследовала в «Отель-де-Луз» и сняла комнату на срок, который смогла охарактеризовать почтенной и дородной сеньоре Альми как «неопределенный». За помещение на третьем, самом верхнем, этаже гостиницы я заплатила сеньоре Альми кругленькую сумму, ибо комната того стоила. Она оказалась просторной, и потолок с массивными балками находился на высоте примерно двадцати футов над полом, выложенным плитками светлого камня, белей которого были разве что стены. Мебельный гарнитур из темного орехового дерева отличался богатыми позолотою и резьбой, отвечая старомодному вкусу прежней Испании. Над каждой дверью в гостинице красовались напоминающие распахнутые веера окна с цветными стеклами, вызывающие в памяти яркие церковные витражи. Заходящее солнце, проникавшее через полукружье окна, заставляло стены и пол гореть всеми цветами радуги, превращая гостиничный номер в некий древний собор. Будь я более набожной, все это вполне могло бы повергнуть меня в молитвенное настроение. Вместо того чтобы молиться, однако, я принялась наслаждаться открывшимися передо мной видами. Высокие три окна, по сути, представляли собой двустворчатые двери и вели на три раздельных балкончика. Я выходила по очереди на каждый из них. С первого открывалась панорама бухты, за нею виднелись Регла[42] и далекие холмы. Со второго балкончика, поменьше первого, просматривались поле и старая часть города. С третьего — с перильцами из кованого железа, как у всех остальных, но с позолотой — никаких видов города не открывалось, ибо он находился на той стене гостиницы, что выходила во внутренний дворик. Там стояло множество горшков с высаженными в них большими пальмами и доносился плеск струй маленького невидимого фонтанчика, напевавшего нежную колыбельную песенку. Эта песенка и уложила меня в постель, дабы я нашла утешение во сне. Кровать с балдахином была застелена белыми простынями, под лучами солнца казавшимися лоскутным одеялом из множества ярких тряпиц. Две пышные подушки так и притягивали к себе мою голову — до того меня утомили тревоги и тягостные размышления, так сильно мне хотелось спать. Не прошло и часа с момента моего прибытия в «Отель-де-Луз», а я уже поняла самую главную привычку Испанской Америки — сиесту, то есть послеобеденный сон. Однако я собиралась заняться Ремеслом, для чего требовалось вызвать некую разновидность сна, ничего общего на деле со сном не имеющую, и с ее помощью отогнать сон истинный. Я разложила на бюро все магические принадлежности, какие мне удалось достать. Но если б кто-либо — горничная или привратник, состоящие на службе у сеньоры Альми, — увидел то, что я приготовила, он не догадался бы, что попал в логово ведьмы, а только подивился бы странным гастрономическим вкусам новой постоялицы, ибо на рынке рядом с Калье-Офисиос я не приобрела ничего особенного, а всего-навсего нижеследующее: шесть яиц подходящего цвета (серовато-коричневого, мышиного); яблоки (два); постное масло холодного отжима, двух видов: оливковое и пальмовое; стебель сахарного тростника, вернее, обрубок его длиной в шесть дюймов (им я, впрочем, собиралась попросту закусить потребленные ингредиенты, ибо недавно увидела девочку, которая грызла кусок такого же тростника: сок аппетитно стекал с ее подбородка, словно струи ливня с большого листа магнолии). |
