|
Когда этот свет погас, я услышала, как замедляется биение сердец — сначала одного, потом другого. При этом произошел стремительный переход от тепла к холоду, подобному… холоду льда в ядре Земли. А потом треск со вспышкой света: я поняла, что умерла, вернее, умер ребенок, внутри которого я находилась, и его мать умерла тоже. И тогда моя душа поднялась ввысь, и я вновь обрела привычное состояние: ни жизни, ни смерти… Вот так! Мадлен смолкла. Она печалилась не об этих потерянных жизнях, а о собственных утраченных возможностях, и, как ни странно, мне это не показалось бесчувственностью. — Испытав это разочарование , — тихо продолжала она, — я разгневалась. Впала в состояние ярости на многие десятилетия, совершала поступки, о которых не стану рассказывать… Сатанинские поступки, в которых я дала волю своей мстительности. Отец Луи сидел молча, никак не проявляя своих чувств. Если он и знал, о каких поступках говорила его подруга-суккуб, он тоже не желал о них рассказывать. — Ты когда-нибудь пыталась еще раз? — спросила я. — Пыталась вновь обрести жизнь таким способом? — Еще дважды , — ответила та, — и с тем же результатом. Один раз плод погиб на втором месяце, и я покинула тело истекающей кровью женщины. Во второй раз я прожила в утробе своей хозяйки весь срок беременности и сохранила гораздо больше разума по мере приближения срока рождения ребенка, но роды были сложными, и моя душа вновь воспарила, так что я не прожила и четверти часа . — Этой четверти часа было недостаточно, чтобы позволить тебе… прожить эти минуты и умереть, как ты хотела? — По-видимому, недостаточно. Младенец умер, а я нет. Я-то думала, что мне хватит этой частицы жизни, но… Те ритуалы, что были исполнены над моими смертными останками, проклятие, тяготеющее над моей бессмертной душой из-за уловок церковников, не позволили душе вырваться на волю… Так мне кажется. — Это то самое заклятие, от которого ты хочешь освободиться у перекрестка дорог? — Да . — Ты знаешь, — вдруг сказала я, — у меня нет уверенности, что я могу сделать это. А если у меня не хватит силы, чтобы… — Тебе не нужна сила , — сказала Мадлен и добавила после паузы: — Ведьма, ты и есть сила . ГЛАВА 37Вощительница трупов Потрясение? Каким словом можно передать, что чувствуешь ты, когда узнаешь истины, которые люди пытались открыть веками?.. Внимала ли я духам так, как некоторые святые, судя по рассказам, внимали голосу Бога? Святые принимали Слово без всякого потрясения и удивления, потому что были подготовлены к нему своей верой, ждали его, как награду. Могу ли я сказать, что верила, обладала некой верой? Могу ли я сказать, что слова призраков были для меня своего рода вознаграждением? Наверно, я льщу себе. Конечно, я не святая и даже не отношусь к посвященным. Время от времени я приподнимала занавеску и выглядывала в окно: мы проезжали мимо олив, златоцветников, кипарисов, лавров и виноградников. А отец Луи говорил уже не о «путях», которые искала Мадлен, а о Париже: — Когда ходишь по границе между жизнью и смертью, нередко сталкиваешься с насилием. И он повел речь… не о насилии, нет, а о том, как встретил Себастьяну и Асмодея в Париже в последнее десятилетие минувшего века. Он говорил довольно долго, пока я наконец не поняла, что он вовсе не сменил тему и, повествуя о Париже, все же рассуждает о насилии. |
