|
– Кто это сделал? – Я, – ответил Рейнольдс. – Почему? Рейнольдс медленно подошел к окну и заглянул в щель между бархатными шторами. – Ты видишь, я вернулся, – проигнорировал он вопрос. – Почему ты сделал это? – настаивал Гейвин. – Это – слабость, жить в прошлом, – ответил Кен. Он отвернулся от окна. – Я крал эти долгие годы. Мне доверяли, я этим злоупотреблял. Он пнул внушительный осколок ногой. Поднялась пыль. – Флавин жил и умер. Больше о нем сказать, пожалуй, нечего. Или почти нечего. Его имя не имеет никакого значения: он мертв... и счастлив. – А статуя в ванной? Рейнольдс замер, видимо, представив ее нарисованное лицо. – Ты принял меня за него, так? Когда я пришел. – Да, я думал, он уже закончил свои дела. – Он имитирует меня. Рейнольдс кивнул. – Да, насколько я понял его природу, он всегда кого нибудь имитирует. – Где ты нашел его? – Возле Карлайла. Мне поручили произвести там раскопки. Мы нашли его в термах. Статуя, свернувшаяся калачиком, и останки взрослого мужчины. Не спрашивай, что привлекло меня к ней. Я не знаю. Возможно, ему просто этого захотелось. Я украл это и принес сюда. – И ты кормил его. Рейнольдс побледнел. – Не спрашивай. – Я спрашиваю. Ты кормил его? – Да. – Ты хотел убить меня? Ты поэтому привел меня сюда? Убить меня и умыть его моей кровью! Гейвин вспомнил стук кулаков чудовища о края ванны. Это нетерпеливое требование еды. Так ребенок стучит о решетки своей кроватки. Он был так близко к тому, чтобы быть скормленным этой твари. – Почему он не напал на меня, как сделал это с тобой? Почему не выскочил из ванной и не сожрал? Рейнольдс пальцами вытер пот со лба. – Просто он увидел твое лицо. Конечно, он увидел его лицо. И захотел сделать его своим. Он не мог украсть лицо мертвого человека, поэтому оставил Гейвина в живых. Рационализм его действий просто восхищал. – Тот человек, которого вы нашли в термах... – Что?.. – Он пытался остановить эту тварь? – Да. Вероятно, поэтому его не предали погребению. Просто бросили. Никто не догадывался, что этот человек погиб, сражаясь с существом, пытавшимся отобрать у него жизнь. Теперь почти все стало понятно. Оставалось только выплеснуть накопившуюся злобу. Этот человек едва не убил его. И для чего? Чтобы накормить свое ненасытное чудовище. Гейвин уже не мог удержать себя в руках. Он схватил Рейнольдса в охапку и затряс. Захрустели то ли зубы, то ли кости. – Он уже почти скопировал мое лицо! Что будет со мной, когда он полностью переродится? – Не знаю. – Говори!! Говори самое худшее! – Я могу только догадываться, – ответил Кеннет. – Тогда – догадайся! – Когда он закончит свое превращение, ему останется только отобрать у тебя единственное, что он не способен скопировать – твою душу. Кеннет, судя по всему, совершенно не боялся Гейвина. Его голос приобрел сочувственную мягкость, как если бы он разговаривал с обреченным. На губах мелькнула легкая усмешка. – Мерзавец! Гейвин вцепился ему в волосы. – Тебе все равно! Тебе наплевать на меня, так ведь? Он ударил Рейнольдса по лицу. Потом еще, и еще, и еще... насколько хватило сил. Кеннет, даже не пытаясь уклониться, молча принимал удары. Наконец, ярость утихла. Рейнольдс выплюнул раскрошенные зубы. – Я это заслужил, – прошептал он. – Как его остановить? – Невозможно, – Рейнольдс в изнеможении закрыл глаза. Дрожащими пальцами он потянулся к руке Гейвина, разжал кулак и прикоснулся холодными губами к его ладони. |
