|
Вдруг ему показалось, что голос прав, и что он стоит на пороге смерти. Но не сон покушался на его жизнь, а тот страж, которого они выставили между ним и сном; эта череподробильная какофония. Только сейчас он осознал, что лежит на полу, подмятый этим шквалом. Ничего не видя, он нащупал стену и тяжело прислонился к ней, рев моторов бил ему по глазам, лицо горело прихлынувшей кровью. С трудом он поднялся на ноги и двинулся в ванную. За его спиной опять возник голос, уже успокоившийся, и вновь начал свою проповедь. Он звучал так близко, что Баллард невольно обернулся, ожидая увидеть говорящего – и увидел. Сквозь пелену боли он заметил, что стоит в комнате без окон с белыми стенами Комната была освещена ярким мертвенным светом, и в центре комнаты – улыбающееся лицо. – Это твои сны вызывают боль, – сказало лицо. Голос принадлежал все тому же Приказывающему. – Похорони их, Баллард, и боль пройдет. Баллард плакал, как провинившееся дитя под строгим взглядом родителя. – Верь нам, – сказал другой голос, тоже где то близко, – Мы – друзья. Но он не верил их сладкословию. Ведь это они вызвали ту самую боль, от которой собираются избавить его; она – как палка, чтобы бить его, когда приходят сны. – Мы хотим помочь тебе, – сказал кто то из них. – Нет… – выдавил он. – Нет, будь вы прокляты. Я… Я не верю. Белая комната моментально исчезла, и он снова оказался в своей спальне, цепляющийся за стену, как альпинист за скалу. Пока они снова не пришли со своими словами, со своими истязаниями, он перебрался по стенке в ванную, и вслепую нащупал душевой кран. В какой то момент он содрогнулся, открыв кран и пустив воду на полный напор, вода была ледяной, но он просунул голову под поток, в то время как лопасти вертолета в своем вращении пытались разнести ему череп на куски. Холодная вода ручьем стекала по его спине, но он не двигался, и постепенно вертолеты начали отдаляться. Он все стоял, хотя тело свело от холода, пока не улетел последний. Потом он сел на край ванной, вытерся полотенцем, и, придя немного в себя, направился обратно в спальню. Он лежал на тех же смятых простынях и почти в той же позе, что и раньше, но все теперь было не так. Он не понимал, что с ним произошло, и каким образом. Он лежал с открытыми глазами, отгоняя успокоенность воспоминаниями ночи, пытаясь разобраться в них, и незадолго перед рассветом он вспомнил те слова, что буркнул в лицо галлюцинации. Такие простые слова, и такие сильные. «Я не верю», – сказал он тогда, и Приказывающие устрашились. * * * В половине первого дня Баллард вошел в двери небольшой фирмы, экспортирующей книги, которая служила Саклингу для прикрытия. Он был бодр, несмотря на тяжелую ночь, и, быстро очаровав секретаршу, появился в кабинете Саклинга без объявления. Саклинг, увидев нежданного посетителя, вскочил из за стола, как ошпаренный. – Доброе утро, – сказал Баллард. – По моему, пришло время поговорить. Саклинг скользнул взглядом на дверь, которую Баллард оставил полуоткрытой. – Прошу прощения: дует? – Баллард вежливо закрыл дверь. – Мне нужен Криппс. Саклинг разгребал океаны книг и рукописей на своем столе. – Ты что, с ума сошел – заявляться сюда? – Скажи им, что я друг семьи, – предложил Баллард. – Никогда бы не подумал, что ты способен на такую глупость. – Просто сведи меня с Криппсом, и я исчезну. Саклинг попытался переменить тему: – Мне понадобилось два года, чтобы войти в доверие на этом месте. Баллард рассмеялся. – Я доложу об этом, черт возьми! – Конечно, – сказал Баллард спокойно. – Но все же, где Криппс? Саклинг, окончательно убедившись, что имеет дело с сумасшедшим, умерил свое негодование. |
