|
Все четверо сидят, склонившись друг к другу. Через мгновение двери открываются и, шаркая подошвами, входит равви Мошко, особенно разбирающийся в каббале. Израиль срывается с места, чтобы подвести гостя поближе к собравшимся. Излагать затруднение старому раввину нет смысла – все и так об этом знают, все об этом только и говорят.
Все перешептываются, после чего равви Мошко начинает: - В книге "Зоар" мы читаем, что две развратницы, которые предстали перед царем Соломоном с одним живым ребенком, звались Махалат и Лилит, не так ли? – старик вопросительно снижает голос, как бы давая всем время призвать в памяти соответствующий абзац текста. – Буквы имени Махалат имеют числовое значение 478. А у Лилит же – 480 – так? Все согласно кивают. Они уже знают, что скажет их гость. - Когда человек принимает участие в свадебном пиру, он отбрасывает от себя колдунью Махалат с ее 478 отрядами бесов; когда же принимает он участие в трауре по своему ближнему – он одерживает победу над колдуньей Лилит с ее 480 отрядами бесов. Потому, читаем мы у Когелета 7.2: «Более достойно пойти в дом траура, нежели в место радости. Ибо, идя в дом печали, ты преодолеваешь 480 бесовских отрядов, а в доме веселья преодолеваешь их же только 478». Что означает: свадьбу следует отложить и ожидать похорон. Добрушка понимающе глядит на кузена Элишу, красноречиво вздымает глаза кверху, он разочарован приговором. Сам он не станет торчать здесь до бесконечности. В Просснице в Моравии он занимается табачной торговлей, которую нельзя спускать с глаз. И еще он занимается поставкой кошерного вина для всех тамошних евреев, на что обладает монополией. Здешние родичи жены – люди приятные, но простые и слишком суеверные. У него с ними хорошо получается турецкая коммерция, потому и решил к ним выбраться. Только вечно сидеть он здесь не будет. А ну как упадет снег? Собственно говоря, такое решение проблемы не нравится никому. Каждому хочется свадьбы, немедленно, вынь и положь. Нельзя уже ждать, все давным-давно готово. И Элиша Шор приговором тоже не доволен. Свадьба должна состояться. Оставшись сам, он зовет к себе Хаю, вот она ему даст совет, и, ожидая ее, перелистывает страницы той книги, которую принес ксендз, и из которой он не понимает ни слова.
О проглоченном амулете
Ночью, когда все уже спят, при свете свечи Элиша Шор на небольшом клочке бумаги выписывает буквы:
Хей-мем-тав-нун-хей. "Хамтана" – ожидание. Хая, в белой ночной сорочке, становится посреди помещения и рисует в воздухе вокруг себя невидимую для глаз окружность. Там же она поднимает бумажку над головой и долгое время стоит так, закрыв глаза. Губы ее шевелятся. Несколько раз она дует в разные стороны, затем тщательно сворачивает бумажку в трубочку и укладывает в деревянную коробочку величиной с ноготь. Какое-то время она еще стоит молча, склонив голову, чтобы сразу же после итого, послюнявив пальцы, продеть ремешок сквозь отверстие в амулете. Затем она вручает амулет отцу. Тот, со свечой в руке, продвигается через спящий дом, наполненный скрипами и похрапываниями, через узкие коридоры, в ту комнату, в которой положили Йенту. Элиша останавливается у двери и прислушивается. Похоже, ничего его не обеспокоило, поскольку он осторожно открывает двери, которые поддаются ему покорно, без единого звука, и открывают маленькую, тесную внутренность, едва-едва освещенную масляной лампой. Острый нос Йенты целит прямиком в потолок и отбрасывает на стену вызывающую тень. Элише необходимо пройти сквозь нее, чтобы повесить умирающей амулет на шею. Когда он склоняется над старухой, веки у той начинают дрожать. Элиша замирает в неподвижности, но ничего не происходит, похоже, женщина видит сон: дыхание у нее столь легкое, что его практически и не заметно. |
