Взгляд выхватил Альберта, который, еще не поняв, что произошло, пристально на меня смотрел.

– Нет уж, подождите, – внезапно пропыхтела рядом Аделаида.

Шумно дыша, она легко развернула меня спиной к себе, соскребла вонючую жижу ногтями. Потом быстро наклонилась, подняла с пола расквашенный помидор и решительно, подобно мощному круглобокому боевому кораблю, протопала к хихикающей компании ар Мориша. Никто из нас ничего не успел ни сказать, ни сделать, когда Аделаида, размахнувшись, впечатала содержимое жмени в лоб одному из прихлебателей со словами:

– Еще раз бросишь, в рот затолкаю.

И, поведя рукой вниз, растерла вонючую жижу по лицу остолбеневшего парня.

К слову, Аделаида превосходила его и ростом, и шириной плеч, так что угроза была совсем не пустой.

Трапезная грохнула смехом. Теперь уже хохотали, хихикали, ржали все присутствующие. А Аделаида, торжествующе отряхнув руки, прошествовала к нам и сказала:

– Вот теперь можно идти, девочки.

Я все же обернулась еще раз, но лучше б не оборачивалась – потому что поймала взгляд ар Мориша, исполненный такой ненависти, что захотелось сделаться маленьким муравьишкой и скользнуть куда-нибудь в щель. Синие глаза Тибриуса просто полыхали яростью, от которой кровь стыла в жилах, и в них явственно читалась угроза: «Только попадись мне в темном коридоре, маленькая дрянь!»

Альберт, все так же стоя на отшибе, с видимым интересом наблюдал за происходящим, не вмешиваясь. Только взгляд его был прикован к ар Моришу и его компании.

Невольно передернувшись, я заторопилась прочь. Платье нужно все-таки застирать. Может быть, до ближайшего занятия оно и подсохнуть успеет.

И, непроизвольно опустив руку в карман, стиснула хрустальный шарик на цепочке.

* * *

Ригерт Шезми оказался на диво спокойным мужчиной. Как шепнула на ухо Габриэль – «флегматичным», и я постаралась это новое словечко запомнить. Что до возраста, Ригерт давно перешагнул рубеж юношества, на лбу и в уголках глаз пролегли глубокие морщины, но в медной шевелюре еще не было ни одного седого волоска, поэтому я даже навскидку не могла сказать, сколько ему лет. Двадцать пять? Тридцать? Сорок?

На занятии снова оказались мы вчетвером. Я, с мокрым на спине платьем (застирала, но не успела высушить), Габриэль, стреляющая взглядами в сторону Альберта, ну и его герцогство, старательно делающий вид, что я ему неинтересна, а случившееся в трапезной вовсе не его дурацкая идея.

Мы расселись за парты – а в этой комнате (которую Габриэль назвала «аудиторией») стояли небольшие одиночные парты, почти как в деревенской школе, – и мастер Шезми, неслышно прохаживаясь между нами, приступил к нашему обучению.

– Что нам известно о Долине Сна? – сказал он. – По большому счету, Долина Сна – это один из самых неисследованных объектов в пределах нашего мира. В основном потому, что Долина Сна является материей, замкнутой на Урм-аша, духа Сонной немочи, и напрямую связана со смертью, а мы до сих пор так и не знаем, что есть смерть и что с нами после нее случается. Впрочем, относительно Долины Сна одно известно точно: пространственно-временной континуум там искажен совершенно, понятия времени, к которому мы здесь привыкли, тоже нет, а души, которые увел, но не сожрал Урм-аш, там вполне телесны, и порой приходится приложить изрядное усилие, чтобы такую душу уговорить вернуться. Да, я слушаю.

Оказывается, Альберт поднял руку.

– Мастер, поясните, почему вы сказали о пространственно-временном континууме, в то время как в Долине понятия времени нет. Если нет времени, остается только пространство?

Ригерт снова улыбнулся, тепло и располагающе, а я подумала: какой, должно быть, добрый человек этот Шезми.