|
Они направились влево. Стены повсюду были белые и обработаны антисептическими средствами, окна — маленькие и на приличном расстоянии друг от друга, свет — яркий и ровный. На дворе могли стоять день или ночь, тут одно время суток было трудно отличить от другого. Наверное, им по вкусу такая обстановочка, раздумывала Новэмбер, провожая взглядом неспешно проходивших мимо и читавших на ходу какие-то распечатки ученых. Коридоры здесь были широкие и бесконечные — по таким ей никогда прежде не доводилось ходить. Не привлекая всеобщего внимания, она изучала все, что находила важным, в том числе и марширующего впереди Гэнта, точнее, его потрясающую задницу, обтянутую синей тканью форменных брюк. Завязать разговор отважился Мейтсон. Повернувшись к Хаккетту, он произнес: — Насколько мне известно, благодаря вам все пассажиры остались в живых. — Что вы, какие глупости. Произошло небольшое физическое чудо, вот и все, — ответил Хаккетт скромно. Новэмбер не поняла, заносится он или нет. Хаккетт… Ей определенно следовало поднапрячь память — она вдруг вспомнила, что где-то уже слышала эту фамилию раньше. — Вспышки на Солнце сыграли злую шутку с электрооборудованием самолета, — продолжил Хаккетт. — Буря послужила буферной зоной, в которую нам удалось сбежать. До Новэмбер дошло. — Хаккетт? Доктор Джон Хаккетт? Из института Санта-Фе? — Иногда меня приглашают в Санта-Фе читать лекции. Но сейчас, как видите, я не преподаю. Скотт удивился. — Ты с ним знакома? — спросил он у Новэмбер. — Я о нем много слышала. Доктор Хаккетт — гений, один из самых блестящих ученых, занимающихся теорией сложности вычислений. — Вы очень добры. Хаккетт пожал плечами, делая вид, что смущен. — Откуда вы узнали, что нам надо влететь в бурю? — с пылом спросила Новэмбер, видя боковым зрением, как Скотт, когда все внимание Хаккетта сосредоточилось на ней, многозначительно на него уставился. Скотту, по-видимому, пришло в голову, что он обязан внести в дело некоторую ясность. — Ей всего девятнадцать. Хаккетт заулыбался. — Да, да, — сказал он. Новэмбер улыбнулась в ответ. — На самом деле все это очень непросто. Связано с заряженными частицами, электрическими потенциалами. Ионизацией. Солнечным ветром, трением… и еще раз трением. Скотт повысил голос: — Эй! Хаккетт резко повернул голову. — Ей всего девятнадцать, — повторил Скотт. Хаккетт вновь посмотрел на расширившую глаза девочку и произнес: — По-моему, он считает, что я глух. Новэмбер присмотрелась к нему повнимательнее. И с невинным видом поинтересовалась: — Вы, случайно, не под наркотой? Раздался громкий смех, и ее сердце сжалось от приступа стыда. Но когда ей улыбнулся и подмигнул майор Гэнт, она подумала: все не зря. Как же чертовски привлекательны эти ребята в форме! Наконец они пришли к двери с надписью: «Молекулярная физика, квантово-механическое туннелирование». Кабинет служил смотровой площадкой, откуда можно было наблюдать за происходящим в расположенной внизу основной лаборатории. Перед огромными выступающими окнами, наклоненными наружу под углом в сорок пять градусов, стоял ониксовый стол. За стеклами, сотней футов ниже, работали ученые. Их машины были настолько огромными, что лаборантам для установки и проверки отдельных стальных компонентов приходилось забираться наверх при помощи лестниц. Мейтсон прошел к столу и с поразительной четкостью, будто несколько недель подряд репетировал, разложил бумаги и Развернул карты. На одну из стен он повесил экран, к которому прикрепил цифровые фотографии. |
