— Показывай, где этот твой де Гарди, попробуем вытянуть.

Как бы я не относился к Николя, но его желание первым делом спасти хоть кого-то из своих людей, произвело на меня весьма положительное впечатление. Что-то от Комариных в нём всё же было. Мы своих не бросали.

* * *

Франциск де Гарди прощался с жизнью. Не нужно было иметь семь пядей во лбу, чтобы понять и принять неизбежность смерти.

Всё его сопротивление строилось на иррациональной уверенности, что господин жив. Он седьмым чувством знал, что нить жизни Николя Бенуа вьётся, пока он может отвлечь на себя как можно больше участников охоты. То, что это была именно охота, не вызывало сомнений. Лай гончих, гиканье восторженных подростков одного за одним выпивающих его людей и фигура Джованни Борромео, начисляющего поощрения и раздающего наказания своим соплякам, будто они были на уроке в гимназии, а не убивали людей, пытая с особой изощрённостью.

Хитрые твари не убивали быстро, они ослабляли, подтачивали силы, насылали мысли о смерти, о тщетности сопротивления. Воины ломались, подставляя глотки под пасти гончих, и, как бы Франциск ни пытался их подбадривать, соратников становилось всё меньше.

Его самого держала только его стихия, в момент, когда он остался один на один с пятёркой шакалят, по недоразумению имеющих человеческий вид, он почти сдался. Палатка Николя была пуста, а значит, защищать больше было некого.

Но стихия сама потянулась к нему, поддержав и придав силы. Вода ослабляла направленные на него проклятия. Стихия будто мыслила отдельно от Франциска, самостоятельно создавая простейшие конструкты, но наполняя их силой до отказа. Командиру даже удалось достать парочку замешкавшихся подростков ледяными иглами.

Их, правда, сразу же воскресил Джованни Борромео, но моральное удовлетворение де Гарди получил. Единственное, чего не понимал командир, почему его не добили каким-нибудь заклинанием магии смерти? К чему эти отработки низкоранговых проклятий и игры с постепенным отщипыванием жизненных сил? Принимая очередное проклятие, де Гарди уже на чистом упрямстве тянулся к стихии и отбивался хлыстами и сосульками.

Запоздало пришло понимание, что в этом бою он достиг пика своего развития, взобравшись на шестой ранг владения. А значит, скоро наступит откат.

Стянув всю имеющуюся воду к себе, де Гарди решился на последний отчаянный удар. Вместо привычных атакующих конструктов, он погнал перед собой волну высотой в два метра и шириной в десяток. Воды из рва и болот явно не хватало, но уж тут выбирать не приходилось. В момент, когда волна достигла нападающих, он заморозил её. Часть шакалят попала в западню, попросту вмерзнув в ледяную стену, и отчаянно пытались вырваться. Ему бы сейчас рвануть с мечом на изготовку да укоротить их жизни, но сил уже попросту не осталось. Наступил откат. Де Гарди осел на сухую землю, воткнув перед собой меч, чтобы не упасть. Такого удовольствия он им не доставит…

Маги выбирались из ловушки и, перебрасываясь на ходу аргументами, кому должна достаться такая вкусная жизнь, шли к своему главному блюду.

Земля содрогнулась мощным точлком. За спиной у де Гарди резко стало жарко. Подростки Борромео остановились, не доходя до Франциска, а после начали пятиться. Волна белоснежного пламени, обогнула де Гарди с двух сторон и наступала на них, оплавляя землю в подобие базальта. Последовавший за этим толчок чуть не опрокинул де Гарди, но он удержался.

На плечо командира опустилась рука с перстнем рода Бенуа, и знакомый голос произнёс:

— Спасибо, что дождался.

* * *

Прежде чем нестись сломя голову к магам смерти, мы заглянули в караулку Хмарево, где для подстраховки захватили всё те же дубовые амулеты, о которых я ещё совсем недавно рассказывал Жерому Шен дю Лимузену.

Вообще идея была проста и незамысловата. Открыть портал в змеиной ипостаси, имитируя прорыв изнанки, заграбастать живого или не очень живого де Гарди, там уж как получится, и уйти в закат, вернее, в рассвет, судя по местному времени.