— Ну и где ты был? — поинтересовался он.

Потом принюхался.

— Ты это назло мне? — спросил он, учуяв запах алкоголя.

— Нет, так получилось.

— Получилось? — он встал, сделал шаг ко мне и застыл, разобрав еще один запах.

Я втянул голову в плечи, пытаясь незаметно запахнуть пиджак плотнее, хотя понимал, что скрывать бесполезно. Отец оказался рядом. Его рука сдернула с меня пиджак, скользнула по пропитавшейся кровью рубашке. Палец обнаружил одну дыру от пули в ткани, затем другую.

— В тебя стреляли? Вчерашние?

— Нет. Другие.

— Что случилось?

Я чуть помялся, но все-таки рассказал о своих злоключениях с самого утра. Выслушав, Мак принялся хохотать. Я смотрел на него, насупившись, с недоверием, не понимая, что могло его рассмешить.

— Прости, Руари, — произнес он. — Патрик Мурр, конечно, иногда писал про тебя, но я не думал, что все так плохо.

— Мистер Мурр тебе писал? Что это значит?

— Мне тоже есть о чем тебе рассказать. Пару лет назад, когда снова начались настроения против нас, я придумал, как мне казалось, беспроигрышный шаг — приставить к каждой семье оборотней куратора, чтобы тот приглядывал за семьей и писал отчеты, что все в порядке. Люди — ужасные бюрократы, надо заметить. И бумажки с хорошими отчетами действовали в министерстве почти магически.

— Что⁈ Так это тебе мы обязаны надзором? — возмутился я.

— Это сработало. По крайней мере, два года действовало почти безотказно. Я постарался отобрать в кураторы лояльных к нам людей.

— То есть мистер Мурр…

— Много лет боролся за наши права. Он мой очень хороший знакомый, Руари, почти друг. И то, что ты вел себя с ним первое время, мягко говоря, невежливо…

— Он что же, обо всем тебе писал?

— Сперва да, потом уже меньше, когда вы наконец нашли общий язык.

— Ну спасибо.

— Так что, несмотря на то что меня не было рядом, я более-менее понимал, что происходит в семье.

— Но, если бы мама вчера тебе не позвонила, ты бы не приехал.

— Приехал бы, — он опустил взгляд. — Как я уже говорил, нам надо поговорить. Я не сказал женщинам, но ты должен знать. Мне больше некого защищать, Руари. Кроме нашей семьи и семьи Ноланов из Дерри.

Смысл сказанного до меня не доходил, не представлялся возможным. Не при таких обстоятельствах. Не сейчас…

— Что? Па…

— Месяц назад Фэлан Артегал со своими сторонниками прорвался в Министерство. Их остановили. За этим последовал приказ.

— Но почему всех? Почему⁈

— Они пошли с ним — все главы кланов. Даже старик Туал. Или Фэлан убедил их, или лучшего выхода они не видели. Они перестали мне верить, Руари…

Отец снова опустился в кресло. Я вдруг понял, что его недавний хохот — всего лишь нервная разрядка.

— У тебя, случайно, выпивки не осталось? — поинтересовался отец.

— Нет, — я хмуро смотрел на него, осознавая, какой неподъемной тяжести вина давит на него. — Почему нас оставили в живых?

— Мурр приезжал с речью, и многие другие кураторы тоже… Свалили все на Артегала, что он взбаламутил всех, запугал и повел на верную гибель.

— А его куратор что сказал?

— Ничего. Артегал его убил…

— А ты что сказал?

— Про произошедшее — ничего. Мурр посоветовал придерживаться версии, что мы не знали о происходящем, что Артегал подговорил всех, но к нам он соваться не стал, так как знал, что у меня друзья в Министерстве. В итоге издали приказ, который защищает нас как последних представителей вида оборотней.