В момент его речи периодически в эфир вставлялись вставки этих самых Родов, где их главы на фоне захваченных зданий приносили клятву верности новому Императору.

В наушник, что стоял в ухе у Аврелия, инквизиторы докладывали, что ситуация менялась. Подошедшие к Сенату войска и местные карабинеры не торопятся идти на штурм. Более того, среди них идут сейчас жаркие споры.

— Пора! — коротко кивнул он.

Над зданием Сената на высоком флагштоке медленно поплыл вниз новенький флаг Римской Империи, который за это время, согласно советам маркетологов, претерпел множество изменений. Когда его в первый раз увидел Марк Аврелий, у него невольно задёргался глаз.

— Это что за мультяшная порнография?

Нет, он знает, что основной статьёй доходов Великого Рима стала туристическая деятельность, когда туристы со всего мира приходили фотографироваться на развалинах былого величия. Это примерно, как сфотографироваться рядом с трупом — так разумел сам Марк Аврелий. Вот только Римская Империя ещё далеко не труп.

Даже сквозь многочисленные стены он услышал потрясённые крики, которые становились всё громче и торжественнее. А с трансляции исчез сам Марк Аврелий.

Появилась другая картина. На флагштоке медленно поднималось тяжёлое полотнище, которое неохотно, словно восставая из вечного сна, начало разворачиваться под порывами весеннего ветра. Частично пробитый, частично подгорелый стяг Императора Марка Аврелия, который дождался своего хозяина в укромном месте, снова занял надлежащее ему место.

Флаг вернулся! Император вернулся! Настало время вернуть Риму былое величие!

Глава 21

Мы спустились вниз по лестнице, и на пороге, внутри дома, я увидел живую легенду — Истребителя Монстров, которого знал в лицо любой маломальский Ист в мире.

Первое, что мне пришло в голову, — на фотографиях этот человек казался мне гораздо более крупным. Тут же я подумал, что скорее всего это чисто психология — не может сильнейший Абсолют Империи не производить вдохновляющего впечатления.

На самом деле, Александр Сергеевич Пушкин был на полголовы ниже меня, обычного телосложения, одетый в простую дорожную одежду. Седые бакенбарды оттеняли его загорелую кожу, а пронзительные серые глаза… Вот как раз по глазам и было видно, что человек передо мной непростой. Ну, это если не устроить быстрое сканирование, которое я, конечно же, произвёл. И не понять, что Пушкин не зря носит титул сильнейшего Абсолюта Российской Империи.

— Моё почтение, Ваше Сиятельство! — я вспомнил про его аристократический титул и постарался быть вежливым.

— Здравствуйте, Александр! — с улыбкой принял рукопожатие Пушкин. — Но между двумя Истребителями эти титулы лишние. Можешь звать меня Александром… Но если тебя смущает наша разница в возрасте, то Александром Сергеевичем.

Я улыбнулся про себя. Ну да, ещё одна известная черта этого поистине великого Абсолюта — скромность. Можно было сказать, что он имел в виду, что между двумя Абсолютами нет никаких титулов. Но я достоверно знал, что любой Истребитель, даже курсант мог рассчитывать на уважительное к себе отношение со стороны Пушкина, а также на его полную помощь и поддержку. По крайней мере, я так прочитал в сети, и так рассказывали мне другие, так что у меня не было причин в этом усомниться. Насколько Пушкин был при этом искренним, а насколько он просто отрабатывал облик хорошего парня? Ну, уже зная повадки Абсолютов — того же Алексеева, я мог сказать, что 50/50. Опять же повторюсь, что каждый человек индивидуальный, и я тут могу ошибаться.

— Принято, Александр Сергеевич, — кивнул я. — Как насчёт перекусить?

— С удовольствием, — ответил он, — вот только у меня есть сопровождающие, и я бы хотел, чтобы о них тоже позаботились.

Ещё одна галочка в копилку заботливого «отца командира».