— Обещаю, — сказал я, задумавшись.

Пушкин молчал, я молчал, мои жёны молчали.

Странное дело, я ведь и сам планировал сделать то же самое, что собирается сделать этот слишком рьяный для такого пожилого возраста Истребитель. Вероятность успеха экспедиции без моего участия… Ну, мне нужно посмотреть, что там за другие Абсолюты. Но пока это выглядит как бред в один конец. С моим же участием тут возникает другой вопрос: что мне выбрать, пойти в одиночку или пойти с этой группой? И прямо сейчас я не готов на него ответить даже самому себе.

— Когда вы планируете выходить? — задал я вопрос Пушкину.

— Ну, учитывая, что ваша портальная сеть не работает, мы переходим к плану «Б». Через пять дней мы тогда отходим на дирижабле из Хедебю.

— Король Ульрих в деле? — улыбнулся я.

— Он хотел. Но вы сами понимаете, риск большой.

— И этот арктический йети послушался голоса разума? — рассмеялся я, чем вызвал удивленный взгляд Пушкина.

— А вы, похоже, его хорошо знаете, молодой человек.

— Неплохо, — сказал я.

— Нет, он не будет. Но с нами пойдёт его дочь.

— Что⁈ — в один голос сказали я и Катя. — Вы же сказали, что с вами идут только Абсолюты.

Наша резкая реакция не ускользнула от Пушкина. А ещё на лице у него появилась лёгкая улыбка. Если не знать, куда смотреть, то её легко можно было пропустить. И вот эта улыбка мне ни хрена не понравилась.

— Вы давно не видели Хельгу, наверное. Принцесса хорошо работала, и сейчас она уже почти на уровне Абсолюта. Ей нужен ещё один рывок. И этот рывок мы хотим обеспечить ей в этой экспедиции.

Я почувствовал, как мою руку под столом сжала Катя. Она не смотрела в мою сторону, дабы не палиться, но посыл я понял.

В голове у меня металась мысль: кто это сделал? Ульрих вряд ли. Оставались двое: Лагерта или Императрица Лиза. Предполагаю, что в этот раз они действовали сообща. Я просто не мог откреститься теперь от этой экспедиции. И судя по этой мимолётной улыбке Пушкина, он это понял.

— Мне нужно подумать, — веселье сразу исчезло из моего голоса, как и хорошее настроение.

Ненавижу, когда мной манипулируют. Мне сразу хочется сделать всё наперекосяк, к примеру, прямо сейчас полететь в Хедебю. Выкрасть оттуда Хельгу и спрятать её у себя в подвале. Ну, и пусть справляются, как хотят.

Будут у меня из-за этого проблемы? Определённо будут. Но Хельга была одним из первых, можно сказать, другом в этом мире. Её жизнь мне совсем не безразлична. Жизнь, как друга… или?

Пушкин, ко всему прочему, был хорошим психологом. Он увидел мою смену настроения, быстро промокнул рот салфеткой, изобразил озабоченный вид и встал из-за стола.

— Хорошо, жду вашего решения! А мне нужно откланяться. Есть другие дела. Прошу прощения, Александр.

— Откланяться так быстро? — не сдержал я улыбки. — А как же поговорить?

Тут и Пушкин улыбнулся.

— Если вы пойдёте с нами, у нас будет много времени, чтобы поговорить. Я вам обещаю. Дамы, — кивнул он учтиво, и быстро направился к выходу.

— Старая сволочь! — в сердцах выдал я, когда услышал, что дверь за его спиной захлопнулась.

— Саша, как ты можешь говорить такое про Пушкина?

Это сказала Анна, но скорее, сказала из-за своей воспитанности. Так-то она, как и Катя, верно понимала причину моего такого настроения.

— Что будешь делать? — Катя, как настоящий воин, задала вопрос по существу.

— Как я уже сказал, мне надо подумать, — нахмурился я. — А думается мне лучше всего в Разломах.