|
Я стараюсь быть объективной в своей оценке, но он сам называл себя эгоистом, и, как мне кажется, так оно и было. – Не было, а есть, – угрюмо пробормотал Обри, поворачиваясь к Вулфу. – Разве это письмо не доказывает, что он псих? – Да, он, э э, колоритная фигура, – согласился Вулф и, обращаясь к Кэролайн, спросил: – Что же он сделал до отъезда из Нью Йорка на случай своей возможной гибели? Он ведь писал нам, что вы будете сильно потрясены. Она покачала головой: – Не знаю, до сих пор не знаю. Естественно, я подумала, что он изменил свое завещание и исключил меня из него. После того, как мне сообщили о его смерти, я показала это письмо поверенному Сидни, Джиму Биибу, и рассказала о моих предположениях. Он согласился, что из письма можно сделать такой вывод. Но, сказал, что насколько ему известно, Сидни оставил завещание без изменений. Очевидно, он просто подшучивал надо мной. – Не слишком умно, – заметил Вулф. – Не так то легко лишить жену наследства. Однако, поскольку он не пытался… Что вам известно по поводу сообщения о его смерти? – Очень немногое из газетной заметки, – ответила Кэролайн, – но Джим Бииб кое что добавил. Сидни посчитали мертвым и оставили при отступлении на поле, но в действительности он был просто тяжело контужен. Ну и попал в плен. В течение двух лет находился в лагере для военнопленных, потом ему удалось бежать. Он переправился через реку Ялу в Манчжурию. К этому времени он уже умел говорить по корейски, у него вообще поразительные способности к языкам, приобрел друзей в деревне, носил их одежду, ну и все такое. Вроде бы, но тут я не уверена, даже перенял все их обычаи. – Что за осел! – не выдержал Вулф. – Нет, он не осел, – не согласилась Кэролайн, – просто привык… быть колоритной фигурой, как вы выразились. Так или иначе, но через несколько месяцев после окончания военных действии и подписания мирного договора Сидни решил, что он сыт по горло всей этой экзотикой и вернулся назад через Ялу в Южную Корею, явился на военный пост, откуда его отправили домой. Теперь он здесь. Она протянула вперед руки: – Пожалуйста, мистер Вулф! Умоляю вас, помогите нам! Конечно, ей было невдомек, что последний ход был неудачным. Реакция Вулфа на эмоциональную просьбу со стороны мужчин редко бывает положительной, а со стороны женщин – никогда. Он перевел глаза от клиентки на меня. – Арчи, вообще то ты работаешь у меня, так что я могу давать тебе разные поручения. Но вот это – не мое! Может быть, ты сам захочешь им заняться? Он был предельно вежлив. На самом деле думал он приблизительно следующее: «На пять тысяч долларов можно многое сделать. Например, выплатить всем жалованье. В том числе и тебе. Будь любезен, заработай их для меня». Не желая ему уступать в вежливости, я ответил: – С удовольствием разыщу этого Сидни и доставлю сюда, но разговаривать с ним будете вы. – Нет! Он покачал головой: – Это предложение мне вообще кажется донкихотством. Я плохой адвокат. Так что предоставляю тебе действовать с начала и до конца. – Тронут до глубины души! – ответил я. – Но что мне остается делать. Если я скажу «нет», вы будете укорять меня этим многие годы. Поэтому я, идя навстречу вашим пожеланиям, говорю «да». Я принимаю это поручение! – Очень хорошо. Мы обсудим подробности после обеда, а утром ты сможешь… Молодые люди запротестовали. Нет, они не могли ждать до завтрашнего дня, они должны получить ответ сегодня же. Зачем откладывать? Почему не сейчас? Я не могу так же равнодушно реагировать на подобные просьбы, как Вулф. |
