В итоге я, во-первых, стал намного богаче, а во-вторых, превращаюсь в жалкую подделку охранника правопорядка под началом бравого Хаджара. Перед этим бледнели самые жуткие наркотические кошмары, когда-либо рожденные моим рассудком.

Каково главное свойство слухов? Правильно: быстрота их распространения.

Наверное, новости дошли до каждого жителя квартала еще когда я в счастливом неведении лежал на больничной койке, наслаждаясь общением со своим лучшим другом - соннеином. В "Серебряной ладони" Хейди отказалась меня обслуживать. В "Кафе Солас" Жак, Махмуд и Сайед упорно разглядывали пыльный воздух сантиметрах в десяти над моей головой и спорили о том, сколько чеснока нужно класть в приправу. Я заметил, что к Полу-Хаджу по наследству от покойного Хасана перешел его американский мальчишка. Надеюсь, они будут счастливы вместе...

В конце концов, я отправился к Френчи. Далия положила передо мной салфетку. Она чувствовала себя очень неуютно.

- Как дела, Марид?

- В порядке. А ты все еще разговариваешь со мной?

- Ну конечно, Марид, мы ведь старые друзья. - Однако она кинула напряженный взгляд в сторону кассы.

Я тоже повернул голову. Френчи медленно поднялся со своего стула и вразвалку подошел к нам.

- Я не хочу тебя здесь видеть, Одран, - сказал он мрачно.

- Послушай, Френчи, когда я поймал Хана, ты сказал, что будешь обслуживать меня бесплатно до конца жизни.

- Это было до того, как ты разодрал на куски Хасана и Оккинга. И тот, и другой - дерьмо собачье, но то, что ты сделал... - Он отвернулся и сплюнул.

- Но ведь Хасан убил...

Френчи оборвал меня. Повернувшись к Далии, он свирепо прорычал:

- Еще раз обслужишь этого ублюдка - вылетишь отсюда. Ясно?

- Ага. - Она переводила испуганный взгляд с меня на Френчи.

Он посмотрел на меня:

- Теперь вали отсюда.

- Можно мне поговорить с Ясмин?

- Говори и выметайся. - С этими словами он повернулся ко мне спиной и быстро зашагал прочь, словно спешил убраться подальше от какой-то дурно пахнущей мерзости.

Ясмин сидела в кабинке рядом с каким-то парнем. Я проигнорировал клиента и подошел к ней.

- Ясмин, - начал я, - мне надо...

- Лучше уходи отсюда, Марид, - заявила она ледяным тоном. - Я знаю о том, что ты сделал. И насчет твоей паршивой новой работы. Ты продался Папе. Поступи так другой, я бы ни капельки не удивилась, но ты, Марид... Сначала я не, могла поверить. Но ведь это правда? Все, что про тебя рассказывают?

- Меня заставила училка, Ясмин! Ты и представить себе не можешь, что она со мной сделала! В конце концов, ты ведь сама хотела, чтобы я вставил розетки...

- А стать легавым тебя тоже заставила училка, так я понимаю?

- Ясмин... - Господи, неужели это я, человек, который превыше всего ценит собственное достоинство, который ни в чем не нуждается и ничего не ждет от судьбы, одинокий странник, бесстрастно созерцающий мерзости жестокого мира, ибо видел столько, что утратил способность ужасаться... Сколько лет я тешил себя подобными сказками? И вот я стою здесь и, как мальчишка, умоляю ее...

- Уходи, Марид, или мне придется позвать Френчи. Я работаю.

- Можно потом позвонить тебе? Она поморщилась:

- Нет, Марид. Нет.

Пришлось уйти. Мне и раньше доводилось оставаться в одиночестве, но с подобной ситуацией я сталкивался впервые. Наверное, такого исхода следовало ожидать, и все же мне было гораздо труднее пережить это, чем все ужасы, через которые пришлось пройти. Мои собственные друзья - бывшие друзья - решили, что проще вычеркнуть имя Марида Одрана, выбросить его из своей жизни, чем посмотреть в глаза правде. Они отказывались признаться даже себе, что подвергались страшной опасности и что в один прекрасный день смерть снова может постучаться в их дверь.