Он летел так высоко, что с земли даже самый зоркий человек принял бы его за птицу; но сам дракон мог рассмотреть каждый лист в пёстром осеннем лесу. И потому он без труда разглядел одинокую девичью фигурку на берегу озера.

Бранд, великий дракон Северной Горы, давно научился видеть человеческие души. Чаще всего его взгляду представала унылая серость, иногда — могильная чернота. Немногие выделялись из общей массы, и даже эти были тусклы, как неогранённые камни. Но душа маленькой девушки была прекрасна, она сияла подобно бриллианту; и сердце Бранда защемило от её печали, одиночества и отрешённости, так хорошо знакомых ему самому.

Он улетел дальше, но мысли его то и дело возвращались к девушке на берегу. И следующим утром дракон вновь полетел к озеру — чтобы найти её на том же месте.

Два года дракон возвращался к озеру, и почти каждое утро девушка была там. Дракон узнал про неё всё: смерть отца, эгоизм матери, лицемерие окружающих, диковатый, прямой и мечтательный нрав — вот что было причиной её одиночества. Пока юная принцесса держалась, но рано или поздно непосильный груз ответственности погасил бы алмаз её души. Он уже тускнел.

И тогда дракон решил её похитить.

Он хотел потребовать принцессу в качестве заложницы, как наказание для упрямой королевы: принцессу лишь испугало бы знание о его чувствах, а другим драконам незачем было знать, что Бранд на старости лет спятил и полюбил собственный обед. Но Кора сама облегчила ему задачу. Когда она появилась на площади, дракон не мог отвести от неё глаз: храбрость придала ей сил, и принцесса сияла, как маленькое солнце. А трусость придворных окончательно убедила его в правильности решения.

Расчёт Бранда оправдался — не подозревая о его чувствах, обязанная честью приходить каждый вечер, оплетённая чарами драконьей магии, принцесса потихоньку приручалась. И вскоре дракон понял, что, быть может, для других драконов душа Коры была бы не ярче, чем у всех людей — но для него она светилась путеводной звездой.

Они были предназначены друг для друга. Но что-то повернулось не так, и он поспешил — и родился драконом, а она опоздала — и появилась на свет слабым человечком.

Бранд уже знал, как всё будет. Её заточение не может продолжаться вечно: пусть сейчас она не хочет уходить, но нельзя стать счастливой в клетке. Рано или поздно принцесса затоскует, и тогда Бранд отпустит её. Он научит её править, править самой, и, вернувшись домой, она расправит крылья; самое драгоценное из его сокровищ, без которого жизнь дракона станет пуста и бессмысленна…

— Нет! — тоска, сквозившая в мыслях дракона, заставила Кору очнуться. — Никуда я не уйду, дурак! — она яростно стукнула Бранда кулачком по морде. — Почему ты раньше мне не сказал?!

— И, зная, ты смогла бы общаться со мной так просто? — прищурился дракон.

Кора растерялась: она не знала.

— Неважно, — твёрдо сказал она. — Но теперь я знаю, — принцесса смело посмотрела в золотые глаза. — И даже не надейся от меня избавиться, слышишь? Никуда я от тебя не уйду.

— Это ты сейчас так думаешь, — устало произнёс дракон.

Кора улыбнулась, губы её приоткрылись для ответа — и вдруг она закашлялась.

Она кашляла и кашляла, прикрыв рот ладонью, под тревожным взглядом дракона; а потом вдруг вдохнула шумно и судорожно, точно задыхаясь, и, закрыв глаза, упала на белую гальку. Бледное лицо её блестело от выступившей испарины, а ладонь…

Зрачки дракона сузились, когда он увидел, что ладонь Коры испачкана кровью.

Бранд ждал в тронной зале, пока Кей относил принцессу в спальню.