Бранд ждал в тронной зале, пока Кей относил принцессу в спальню. Отозвавшись на властный зовущий рык дракона, колдун прибежал к озеру; и при виде бесчувственной Коры даже сдержанный Кей коротко охнул. Бережно подхватив девушку на руки, он понёс её в замок — а Бранду оставалось лишь ползти следом и ждать вердикта.

Кей не заставил ждать долго: вскоре вошёл в сокровищницу, отряхивая руки, и лицо его было мрачнее тучи.

— Кровавый кашель, — коротко сказал он. — Наверняка заразилась от отца. У меня есть кое-какие настойки, но… — колдун замялся.

— Говори прямо, — тихо велел Бранд.

— Она умирает, — Кей яростно пнул огромный рубин, валявшийся под его ногами. — А я дурак, лечил её от простуды. Она же вообще не жаловалась! Молчала, терпела…

— Люди могут ей помочь?

Кей покачал головой:

— Они не спасли её отца, как они могут спасти её?

— А ты?

— Я не целитель, — губы колдуна дрогнули. — Я не могу её вылечить, Бранд. И никто не может.

Дракон прикрыл золотые глаза.

— Сколько ей осталось? — выдохнул он свистяще.

— Я сделаю, что смогу, но даже с моими снадобьями — месяца три. Может, четыре, — Кей развёл руками. — Не больше.

Бранд медленно отвернул чёрную морду.

— Что ж, — сказал дракон, и в золоте его глаз плескалась горечь, — она действительно уже никуда от меня уйдёт.

Кора приняла свой приговор на удивление спокойно: будто внутри давно была к этому готова. И, конечно же, отказалась вернуться домой, к матери.

— Не хочу, чтобы она знала. Ей так только тяжелее будет, — говорила она, сидя рядом с Брандом, согреваясь драконьим теплом. — Пусть лучше думает, что ты меня голодом уморил.

— Хорошую же ты мне роль уготовила, — в голосе дракона слышалась печальная улыбка.

— А что? Тебе-то всё равно, что о тебе подумают жалкие людишки, а вот ей… кха-кха… — Кора судорожно потянулась за носовым платком и закашлялась, пятная белый шёлк алыми пятнами.

Она продолжала гулять и читать, а по вечерам приходить в сокровищницу — снадобья Кея поддерживали в ней силы, а тепло драконьей крови согревало всё тело, заставляя чувствовать себя почти здоровой. Вот только полотняную бледность и худобу было не скрыть: Кора таяла с каждым днём. А потом и силы её стали уходить, не оставляя возможности для прогулок.

Кора всё больше времени проводила в тронной зале, под боком у дракона, разговаривая с Брандом или читая. Иногда она и засыпала там же. Кей безропотно укладывал принцессу в постель и приносил ей еду, питьё и лекарства; девушка в ответ слабо улыбалась и пыталась шутить, обзывая колдуна заботливой нянькой. А ещё старалась не обращать внимания на боль, стынущую в золотых глазах дракона каждый раз, когда он слышал её кашель.

Ко дню своего девятнадцатого дня рождения Кора уже почти не вставала.

— Могу я попросить тебя кое о чём? — сказала она Бранду накануне годовщины пребывания в драконьем замке.

— Что угодно, — отвечал дракон, и обычно вкрадчивый голос его был трепетен и нежен.

— Завтра у меня день рождения. Последний, — немного грустно добавила девушка. — И я хочу попросить у тебя подарок.

— Какой же?

Кора улыбнулась:

— Подари мне небо.

Золотые глаза дракона блеснули улыбкой, и Бранд кивнул.

А следующим вечером Кей помог принцессе взобраться на спину дракона, в удобную ямку между чешуйчатых лопаток, будто созданную для верховых прогулок; и, развернув огромные шелковистые крылья, дракон осторожно подобрался и взлетел.