|
Они слишком бедны даже для эвтаназии, которая доступна только богатым самоубийцам. Искалеченные, отупевшие, миллионы людей по всему свету испытывают только лишения и неудовлетворенные желания. Они родятся, мучаются и умирают. Вот каков этот новый для вас мир. Грэхэм молчал, подавленный. - Но ведь теперь, после революции, - сказал он, - все это должно измениться. Острог... - Мы надеемся. Весь мир надеется. Но Острог не хочет ничего сделать. Он просто политикан. По его мнению, так и должно быть. Ему нет до этого никакого дела. Он хочет оставить все по-прежнему. Все богатые, все влиятельные, все счастливые согласны с ним. Они пользуются народом как оружием в политике, они наживаются на его несчастьях. Но вы пришли к нам из более счастливого века, и весь народ надеется только на вас. Он взглянул на нее. В глазах ее блестели слезы. Грэхэм был взволнован. Он забыл о городе, о борьбе, о всех этих людских массах и молча смотрел на нее, тронутый ее одухотворенной красотой. - Но что же мне делать? - спросил он, не отрывая от нее глаз. - Управлять, - тихо ответила она, наклоняясь к нему. - Править миром на благо и счастье людей, как еще никогда никто не правил. Вы можете, вы должны. Народ волнуется. По всей земле волнуется народ. Он ждет только слова, слова от вас - и он восстанет. Даже средние слои недовольны и волнуются. От вас скрывают все, что происходит. Народ не хочет больше подставлять свою шею под ярмо, отказывается выдать оружие. Острог против своей воли пробудил в народе надежду. Сердце Грэхэма учащенно билось. Он старался вникнуть в ее слова. - Им нужен только вождь, - сказала она. - А потом? - Вы можете захватить весь мир. Он сел и задумался. Потом вдруг заговорил: - Старая мечта, я тоже грезил когда-то о свободе и счастье. Неужели это только мечта? Разве может один человек, один человек... Голос его оборвался. - Не один человек, а все люди. Им нужен только вождь, который высказал бы их смутные желания. Грэхэм покачал головой. Несколько минут оба молчали. Внезапно он поднял голову, и взгляды их встретились. - У меня нет вашей веры, - снова заговорил он. - У меня нет вашей молодости. Эта власть тяготит меня. Нет, дайте договорить. Я намерен, не скажу - водворить справедливость, у меня нет сил для этого, но я все же хотел бы принести людям пользу. Я не в состоянии водворить на земле золотой век, но во всяком случае я стану управлять сам. Вы точно пробудили меня ото сна... Вы правы. Острог должен знать свое место. Я научусь... Я обещаю вам одно: рабство будет уничтожено. - А вы будете управлять сами? - Да. С одним условием... - С каким? - Что вы поможете мне. - Я? Такая юная девушка! - Да. Разве вы не видите, как я одинок? В ее глазах промелькнуло сочувствие. - Нечего говорить, что я всегда готова помочь вам, - сказала она. Она стояла перед ним прекрасная, восторженная, в ореоле величия и героизма; он не смел дотронуться до нее, коснуться ее руки - их словно разделяла бездна. |
