Холден застонал, теперь мы оба двигались быстрее. Я обхватил его член и принялся ласкать его, вторя нашему все более отчаянному ритму. Он жестко насаживался на меня, а я яростно толкался навстречу. Мне хотелось проникнуть в него как можно глубже, отдать каждую частичку себя.

Все. Я хотел отдать ему себя всего.

Со сдавленным стоном Холден кончил мне на грудь и живот. Его горячее освобождение разожгло во мне еще больший пожар, я двигался, как одержимый, стискивал его бедра и жестко погружался в него, пока не достиг пика моего собственного удовольствия.

– Холден… – выдохнул я.

– Давай, малыш, – прошептал он, наклоняясь ко мне и сплетая наши пальцы. – Кончи в меня. Сейчас.

Мое тело повиновалось. И я отпустил себя, точно так же, как на пляже. Но это было освобождение иного рода, сдерживаемой боли, любви и страстного желания, которые не находили выхода. До этого момента.

Я кончил жестко, от оргазма напряглась каждая мышца, дыхание перехватило. Холден взял контроль на себя, замедляя движения, растягивая мое удовольствие, пока я тяжело не откинулся на подушки, опустошенный и обмякший.

Холден отодвинулся от меня, но я притянул его ближе, прижал к груди, его семя словно скрепляло нас вместе, наши сердца бились в унисон, а дыхание постепенно замедлялось. Он уткнулся лицом в изгиб моей шеи, и мы долго лежали, наслаждаясь ощущением близости.

Наконец Холден поднял голову, его волосы были взъерошены, глаза сияли.

– Я собираюсь сказать нечто чрезвычайно эмоциональное и честное. Не суди меня строго за это.

– Можешь сказать мне все, что угодно.

Он с трудом сглотнул.

– Спасибо, что любил меня тогда, когда у меня у самого не получалось.

Я погладил его по щеке, как делал в бассейне одной теплой ночью давным-давно, когда обещал отомстить любому, кто причинит ему боль. Но у него были собственные битвы, и он выходил из них победителем, весь в синяках и шрамах. Эти битвы все еще продолжались.

– Спасибо, что вернул мне себя, – произнес я со слезами на глазах. – И прости меня.

– За что?

– Когда ты ушел, я думал, что одиночество убьет меня. Но сегодня в Хижине я понял, что сделал и тебя одиноким. Еще когда мы были вместе, когда мои глупые страхи и неуверенность в себе заставляли нас прятаться. Я очень сожалею об этом, Холден. Ты заслуживаешь, чтобы тебя любили в открытую.

Его губы задрожали, и я поцеловал его, чувствуя вкус слез, и мы снова прижались друг к другу и провели остаток ночи, строя будущее каждым поцелуем и прикосновением.

Наступил рассвет, и мы проснулись в объятиях друг друга. Холдену было тепло рядом со мной, и я дал новую клятву, что больше никогда и никому не позволю ничего у него отнять.

Эпилог. Холден

Год спустя…

– Не подглядывай, или я отправлю все обратно, – говорю я, выводя Ривера в палящую летнюю жару и направляясь в гараж нашего нового дома.

Месяц назад мы уединились в небольшом домике с четырьмя спальнями и тремя ванными комнатами (скромном, по моим меркам), в котором был бассейн. Я его не хотел, но Ривер настоял. Это было единственное, на чем он настаивал, кроме того, чтобы тратить на жилье целое состояние.

– Я хочу настоящий дом, а не безликую громадину, – сказал он.

С этим не поспоришь.

– Подглядываешь, признайся?

Ривер хихикает, прикрывая глаза рукой.

– Нет, обещаю. На самом деле мне страшно смотреть.

Мы приближаемся к гаражу, и мой пульс немного учащается.

– Ладно, давай.

Ривер убирает руку, и в его глазах читается шок.