Но я хочу, чтобы вы знали, что весь флот Ее Величества до последнего человека поддержит вас от начала и до конца!
— Вы считаете, что они разделяют наше возмущение?
— Да не считаю, а знаю! Все, от младшего канонира на орудийной палубе до высочайших чинов в адмиралтействе, испытывают ярость и омерзение. И острейшее желание следовать туда, куда вы их направите.
Пальмерстон медленно склонил голову.
— Спасибо за откровенность, адмирал. Вы укрепили нашу решимость. Кабинет будет созван тотчас же. Уверяю вас, меры будут приняты сегодня же. И не сомневаюсь, что ваше возвращение на боевую службу будет оценено по достоинству, а ваше прошение — принято.
— Здесь офицер с «Трента», сэр, — доложил секретарь, проводив адмирала. — Хочет получить инструкции, как распорядиться документами, оказавшимися у него на руках.
— Какими еще документами?
— Похоже, он принял под свою ответственность документы, которые господа Мейсон и Слайделл хотели утаить от американского правительства. А теперь он желает получить инструкции касательно того, как ими распорядиться.
— Превосходно! Пусть несет их, и мы посмотрим, почему янки так спешили изловить этих господ.
Как только «Сан‑Хасинто» на всех парах пошел на север, в сторону Нью‑Йорка, погода испортилась. Дождь вовсю хлестал по плащу капитана Уилкса, стоявшего на полубаке. Море разгулялось, пошел снег с дождем. На полубак поднялся лейтенант Фэрфакс, и капитан обернулся к нему:
— Механик докладывает, что мы принимаем на борт воду, сэр. Швы подтекают в таком бурном море.
— Помпы справляются?
— Отлично справляются, капитан. Но он хочет сбавить обороты, чтобы снизить нагрузку на обшивку. Корабль порядком послужил на своем веку.
— Да уж, действительно. Ладно, восемьдесят оборотов, но ни одним меньше. Полученные приказы весьма недвусмысленны.
На более тихом ходу течь прекратилась, так что откачку даже пришлось на несколько минут приостановить, чтобы уровень воды в помповом колодце поднялся повыше. Дела пошли намного лучше. Но ветер все крепчал, качка усиливалась. Плавание выдалось не из приятных. Ко времени прибытия в Нью‑Йорк снег валил вовсю, теперь вперемешку с хлестким градом, и видимость упала почти до нуля. Однако прибытия «Сан‑Хасинто» ждали, и в проливе у Стейтн‑Айленда его встретил буксир.
Уткнув нос в воротник бушлата, капитан Уилкс с мостика смотрел, как бросают трос и крепят буксир к борту. По штормтрапу не без труда вскарабкались двое людей в мундирах; остановившись на палубе, они ждали, пока поднимут их кожаные саквояжи. Лейтенант Фэрфакс явился на мостик с докладом.
— Это федеральные исполнители, капитан. Им приказано явиться к вам, сэр.
— Хорошо. Позаботьтесь, чтобы их проводили в мою каюту. Как там наши пленники?
— Активно возмущаются погодой и условиями содержания.
— Это несущественно. Они под замком?
— Так точно, сэр. А у дверей круглосуточно несут вахту часовые.
— Позаботьтесь, чтобы так было и дальше. — С этими словами капитан направился в собственную каюту, чтобы подождать федеральных исполнителей.
Новоприбывшие, оба рослые и крепко сложенные, с громким топотом вошли в каюту. В тепле каюты снег, облепивший их тяжелые шинели, начал понемногу таять.
— У вас имеются новые приказы для меня?
Старший из исполнителей передал ему кожаный бювар. Вынув бумаги, Уилкс пробежал их глазами.
— Вам известно содержание приказов?
— Да, капитан. Мы должны остаться на борту и не спускать глаз с ваших заключенных. Далее корабль должен проследовать прямо в форт Уоррен в Бостонской гавани. Департамент военного флота беспокоило только одно: чтобы у вас хватило угля.
— Бункеры почти полны. |