Однако с тех пор она перестала сама звонить Айледе. Не желая, в свою очередь, доставлять Арнису внутренний дискомфорт. Но и подруга не очень-то проявляла активность.

Они редко общались. Даже реже, чем с Магдой. Но если Магда была просто знакомой, приятельницей, то Айледу ей хотелось назвать именно подругой. С ней было - хорошо.

Ильгет рассказала ей о своих проблемах с бывшим сожителем.

— Вы слишком разные люди, - ответила Айледа, - у вас разные пути.

Ильгет предпочла бы услышать что-нибудь другое, хотя бы попытку разобраться в происшедшем, но Айледа не стала об этом говорить.

— Споем? - предложила она. Взяла гитару, настроила приставку. Айледа играла намного лучше Ильгет. И песни знала удивительные. Легкий перезвон колокольцев поплыл по дому, дополнился глубокими тонами органа и наконец струнной мелодией. Голос у Айледы был тоже звонкий и очень высокий.

Возьми серебряную нить,

И воедино слей

Биенье сердца, пульс руки,

Дыхание полей.

И звездный свет, и шум травы,

Молчание камней.

Ильгет стиснула пальцы, переживая внутри песню. Ей показалось, что кто-то невидимой рукой проник вовнутрь, и коснулся ее сердца, осыпая его серебряной пылью.

Весь мир, как сердце, охвати,

И серебром своим

Почувствуй, как прекрасен мир,

И как неразделим.

Как вместе с сердцем он молчит.

И бьется вместе с ним.

Серые глаза Айледы сияли. Огромные, чистые. Господи, как же она прекрасна, думала Ильгет. Не кукольной обычной красотой. Вот так, наверное, прекрасны ангелы…

Теперь ладонями сомкни

Небесный свет с земным.

За гранью света тени тьмы

Растают, словно дым.

Ты - человек. Ты - Бога сын.

И ты непобедим.

Ильгет долго молчала, не в силах прийти в себя. Айледа ждала с удовольстием - ей было приятно это спонтанное выражение чувств, ведь именно так на Квирине и принято выражать восторг артисту. Никаких там аплодисментов, воплей. Углубленное, потрясенное молчание.

— Господи, Айли, - наконец сказала Ильгет, - это твоя песня? Это же просто чудо?

— Чудо? - усмехнулась Айледа, - чудо - это твой рассказ про серебряное пламя.

— Да брось ты, - удивилась Ильгет, - я его засунула на "Полянку", и он там занял всего лишь сорок третье место в сотне. Что уж в нем такого чудесного?

Она и в самом деле написала недавно рассказик, где герои действовали мечами из серебряного огня. Образ уж очень красивый. Просился наружу. Серебристое пламя послушного воле клинка. Но рассказ получился далеко не таким хорошим, как хотелось бы.

— Хороший рассказ, но дело не в этом, - Айледа покачала головой, - дело совсем в другом, Иль.

Она встала. Подошла ближе и села совсем рядом. Глядя Ильгет в глаза.

— Тебе многое довелось пережить. Я никогда еще не встречалась с живым сагоном.

— И слава Богу, - невольно ответила Ильгет. Айледа кивнула.

— Я понимаю, почему ты так говоришь… ты все еще помнишь это. Это очень больно?

— Не то слово. Но… видишь, Айли, дело даже не в боли. Больно многое, - Ильгет отвела взгляд, и говорила с усилием, - мало ли что больно… когда тебя просто бьют, это тоже… когда тебе пальцы ломают, думаешь лучше… то есть, наверное, все-таки лучше, но понимаешь, есть какой-то предел боли, когда уже эти понятия теряют смысл. Лучше- хуже. Все плохо. Люди не хуже сагонов умеют издеваться над себе подобными.

— Господи, Иль, не надо. Перестань, - Айледа взяла ее руку и с каким-то ужасом посмотрела на пальцы, вполне целые и здоровые.