Оба — и король, и барон Бекар — имели основания полагать, что Истребитель Народов не сможет вернуть долг за все, что необходимо ему и его отряду. А значит, заложенные земли достанутся тому, чьи деньги Барабин согласится взять.

Роману было в общем все равно, кому они достанутся. Он не собирался становиться землевладельцем в чужом мире с двумя лунами. Но поскольку у короля были причины обижаться из-за «Торванги» и на него, Барабин решил на этот раз не спорить с монархом.

— Спасибо, ваше величество, — сказал он и, наткнувшись на выразительный взгляд Сандры сон-Бела, добавил: — И в благодарность за вашу щедрость позвольте предложить вам для ночлега мою рабыню, которая горит желанием скрасить одиночество короля.

Он жестом подозвал Сандру поближе и услышал в ответ:

— Одиночество не так уж тяготит меня, и гейш в моей свите, пожалуй, даже больше чем нужно. Но твоя рабыня так красива, что у меня нет ни причин, ни желания отвергнуть это предложение.

Сандра просияла и бросила победный взгляд на своих односельчанок. Некоторые из них, похоже, искренне жалели, что ради своих йоменских привилегий отказались от такого потрясающего шанса.

Хотя с другой стороны, еще несколько часов назад они вообще не думали, что могут просто увидеть короля настолько близко.

А королю, похоже, и вправду приглянулась Сандра. Во всяком случае, двор он покинул немедленно, увлекая первую красавицу деревни Таугас за собой.

После этого Барабин тоже не видел причины оставаться во дворе. Позаботиться о вольноотпущенницах, а также об оружии и снаряжении Роман поручил Эрефорше и Тассименше, разрешив им привлекать себе в помощь других рабынь.

Крестьянок он освободил, а остальные рабыни — боевые и деревенские — по условиям раздела добычи принадлежали ему безраздельно.

И проваливаясь в сон по возвращении в башню, Барабин почувствовал, что далеко не все они остались во дворе помогать Эрефорше и Тассименше.

По меньшей мере две девушки пристроились на ложе по бокам от него, и намерения у них были самые очевидные.

Однако на их ласки Барабин никак не отреагировал.

У него просто не было сил.

Гонец из заговоренной крепости прибыл и сообщил королю, что Беркат остался в руках баргаутов.

Горцы, которые имели какие-то туманные связи с людьми Ночного Вора, передали баргаутам, что после ухода аргеманов из-под стен заговоренной крепости Робер о’Нифт пришел в неистовство. Даже его ближайшие соратники никогда не видели его в такой ярости.

Было очевидно, что если Ингер из Ферна рискнет после этого появиться в замке Ночного Вора, то живым он оттуда не выйдет. И уж конечно Вор не отдаст королю Таодара драгоценную гейшу, за которую вождь аргеманов пока не расплатился ни золотом, ни военными услугами.

Аргеманы, конечно, тоже это понимали. Так что можно было не сомневаться — драккар с Ингером из Ферна на борту уйдет в Таодар без захода в черный замок.

Оставалась одна опасность — как бы Вор, обезумев от ярости, не полоснул Веронику Десницкую мечом по горлу из принципа «Так не доставайся же ты никому».

Но если это и случится, то наверняка не раньше, чем баргауты ворвутся в замок. А они не начнут штурм без своего короля.

С этой мыслью Барабин уснул, а когда проснулся, рядом с ним была только одна гейша, которая, однако, оказалась очень настойчива.

Хотя было темно, Барабин узнал Сандру и удивился.

— Ты ведь ночуешь с королем, — сказал он и услышал в ответ:

— Король уже встал.

— Тогда и мне пора, — решил Роман, сбрасывая с себя покрывало.