Благодаря трудам таких исследователей, как К. С. Маррей, братья Бернард и Уильям Фегг, Фрэнк Уиллет, У. Бэском, Е. Мееровитц, стало очевидным, что ифские бронзы и терракоты, как они ни выделяются из среды прочих созданных в Западной Африке скульптур, обладают все же чертами, ясно свидетельствующими об их западноафриканском происхождении. Можно считать окончательно установленным, что искусство Ифе сложилось на местной почве, что его произведения связаны с широко распространенными среди африканских народов культом предков и культом умерших властителей. Некоторым особенностям ифских скульптур найдены параллели в древнейших нокских терракотах и в произведениях народной пластики йоруба.

Время расцвета культуры Ифе предположительно определено из стилистического анализа скульптур и на основе ряда бенинских легенд (XII–XIV вв.). Однако и теперь еще ифский реализм обычно трактуется как явление сугубо эстетическое, как некий трудно объяснимый феномен стиля.

В сравнении со многими другими современными йорубскими городами Ифе невелик, но его историческая и культурная роль необычайно значительна. Согласно легендам, Ифе – праматерь всех городов-государств йоруба, пункт, из которого они расселились по местам своего нынешнего обитания. В настоящем он остается общейорубским религиозным и культурным центром. Можно предположить, что в прошлом Ифе был также и центром политическим.

О социальном строе древнего Ифе, как, впрочем, и других йорубских городов-государств, трудно пока сказать что-либо определенное ввиду крайней скудости материала. Можно лишь утверждать, что Ифе обладал ресурсами для содержания разветвленного правительственного аппарата и высококвалифицированных ремесленников, обслуживавших в первую очередь двор, – стеклоделов, ткачей, литейщиков-ваятелей. Город мог осуществлять и требовавшее огромных трудовых затрат строительство мостовых.

Кстати, о мостовых. Искусствоведы разных стран находили в ифских скульптурах следы древнегреческого, древнеримского, древнеиндийского, древнеперсидского, древнеегипетского влияния, но все это звучало малоубедительно. А в начале 50-х годов древний Ифе подбросил исследователям новую загадку.

Во время раскопок святилища Огунлади близ дворца правителя Ифе – они археологи неожиданно наткнулись на странную мостовую. Выложенная специально обработанными глиняными черепками, она походила на мозаику. На сорок пять сантиметров ниже первой лежала вторая мостовая.

Использованный строительный материал, глиняные черепки, по характеру обработки археологи разделили на три типа. В первом случае черепки имели форму многогранников диаметром от полутора до трех дюймов (7,5 см). Во втором – глиняных кругов около одного дюйма с четвертью в диаметре; их ставили рядами край в край, так что образовывался полосатый узор, как на вельветовых тканях. И наконец, третий тип – это также круги, но совсем маленькие (около одного дюйма в диаметре), сделанные из более тонких слоев глины.

Древние мастера мостили влажную землю поставленными на ребро более грубыми черепками, а затем полученное основание покрывали слоем тонких и изящных черепков, из которых – в сочетании с мелкими кварцевыми булыжниками – составляли различные геометрические рисунки.

В течение 50-х и в начале 60-х годов в Ифе в общей сложности нашли более 3,2 кв. км таких замощенных участков. С точки зрения древней примитивной техники это огромная цифра. Один из участников раскопок, английский археолог Гудвин, попытался подсчитать затраты труда на создание ифских мостовых. Вот что он пишет: «Десятки миллионов глиняных черепков были собраны, и каждый тщательно обточен до размера двухшиллинговой монеты, отшлифован, ц каждому была придана форма плоского диска размером в один дюйм в диаметре. Для того, чтобы обточить таким образом черепок, требовалось по крайней мере несколько минут.