По сообщению португальца д'Алькасовы, датированному 1506 г., арабы в то время только через Софалу – некогда оживленный порт на побережье Мозамбикского пролива – ежегодно вывозили свыше миллиона меткалей золота (около 4 т) – цифра, представляющаяся реальной, если учесть, что лишь на территории империи Мономотапа африканцами из 75 тысяч золотоносных мест было добыто минимум 650 т золота.

Задолго до португальцев о легендарной «золотой Мономотапе» знали арабские авторы. В начале X в. о ней упоминает в книге «Цепь событий» Абу-Зайд ас-Сирафи. Золотые рудники возвышенной части страны зинджей тысячу лет назад описал в своих морских рассказах персидский капитан Бузург ибн-Шахрийар и один из крупнейших историков и географов Средневековья – «арабский Геродот» аль-Масуди. Подобно ибн Шахрийару он побывал на восточноафриканском побережье, а затем изложил свои впечатления об этом путешествии в книге с красноречивым названием «Промывальни золота и россыпи драгоценных камней».

Мономотапа, легендарная страна золота

Столетие спустя известие о золотых россыпях страны зинджей застает в Индии великого среднеазиатского ученого-энциклопедиста Ахмада аль-Бируни, отразившего его в своем знаменитом «Собрании сведений для познания драгоценностей». Аль-Бируни приводит весьма интересные наблюдения: получив от арабских купцов необходимые товары, зинджи лишь после этого «отправляются в пустыни в поисках золота для их оплаты, и каждый из них находит в тех горах только то количество золота, которое из общей суммы на него падает». Обязанность зинджей «собирать золото в количестве, соответствующем стоимости товаров, которые они получили», аль-Бируни склонен истолковывать по аналогии с сообщениями аль-Бакри о Гане как своеобразную превентивную меру против падения его торговой стоимости. По его мнению, этот обычай представляет собой «доказательство такого обилия золота, которое дает возможность в любое время находить потребное количество его; таким образом, редкость нахождения и недостаток золота не вынуждает их прибегать к собиранию запасов и накоплению сокровищ».

Позднее, в начале XVII в., португалец Диогу да Конту описал добычу золота целыми общинами народа машона в области Маника (Мозамбик). Работали все вместе: мужчины, женщины и дети, а добытое золото делили поровну между всеми участниками.

Появившиеся – почти одновременно с вступлением Колумба на землю Нового Света – в Восточной Африке португальцы были настолько ошеломлены рассказами о сказочных богатствах Мономотапы, что охотно заимствовали у арабов старинную легенду о том, что таинственная страна Офир, кладовая драгоценностей древнего мира, находится где-то недалеко от побережья.

В 1872 г. неожиданная величественность развалин Большого Зимбабве привела немецкого геолога Карла Мауха к оживлению этой древнейшей гипотезы. В очертаниях крепости, найденной на вершине холма и получившей у археологов название «акрополь», зачарованный Маух увидел не больше не меньше как точную копию храма, воздвигнутого царем Соломоном на горе Мориа, а «эллиптическое здание» в долине показалось Мауху однотипным дворцу царицы Савской, в котором она жила во время пребывания в Иерусалиме в X в. до н. э.

А если это так и древние жители междуречья Лимпопо – Замбези были каким-то образом связаны с культурой бассейна Средиземноморья, то не являются ли 75 тыс. заброшенных древних приисков «потерянными историей» 3 тыс. лет назад копями царя Соломона?

На берегах Лимпопо и Замбези вспыхнула «золотая лихорадка». Уже к началу XX в. на землях машона и матабеле было зарегистрировано 114 тысяч заявок на золотоносные участки, большинство которых находилось в районах древних рудников!

И только случай позволил ученым познакомиться с лучшими образцами искусства ювелиров еще одной неведомой цивилизации, вероятно связанной некогда культурными узами с «народом солнца» Мономотапы.